ЕЛЬЦИН ХРАНИЛ В СЕЙФЕ КОМПРОМАТ НА ВОЛОШИНА
Комсомольская правда, Москва, 07.11.2006 г.
Максим ЧИЖИКОВ.
Евгений Примаков написал книгу о своем хождении во власть
Президент Торгово-промышленной палаты Евгений Примаков — человек
уникальный. Журналист и блестящий арабист, который был на короткой ноге
с Ясиром Арафатом и Саддамом Хусейном. Экс-глава Службы внешней разведки
и экс-министр иностранных дел. И наконец — премьер-министр при "позднем
Ельцине", возглавивший правительство сразу после дефолта. Премьер,
запомнившийся еще и тем, что с началом бомбардировок Югославии отменил
визит в США, развернув свой самолет над Атлантикой. Об этом — его новая
книга "Минное поле политики", которая только что вышла в издательстве
"Молодая гвардия". "КП" предлагает отрывки из нее.
О петле над Атлантикой
23 марта утром самолет, взлетевший с правительственного аэродрома
"Внуково-2", взял курс на США с промежуточной посадкой в Шенноне... Там
мне доложили, что позвонил наш посол в Вашингтоне Ушаков и передал:
"Соединенные Штаты будут применять военную силу против Югославии".
Я тут же попросил соединить меня по телефону с Гором
(вице-президент США. — Ред.). Гор подтвердил, что "вероятность удара
постоянно нарастает, так как переговоры Холбрука (в тот момент постпред
США при ООН. — Ред.) в Белграде ни к чему не ведут".
— А когда в США будет точно известно о результатах переговоров с
Холбруком? — спросил я.
— В ближайшие часы, — ответил Гор.
— С учетом того значения, которое имеют для нас отношения с США, я
принимаю решение вылететь в Вашингтон. Но если во время моего полета
все-таки будет принято решение об ударе по Югославии, прошу немедленно
предупредить меня об этом. В таком случае я не приземлюсь в США"
— Благодарю за этот разговор. Надеюсь, что в Шенноне ты успел выпить ирландское виски, — попробовал пошутить Гор.
— Ирландскому виски я предпочитаю русскую водку, — ответил я.
Раздалась команда: "По коням". Самолет взлетел и взял курс на
Вашингтон. На душе у всех было неспокойно — ждали звонка от Гора.
Разговор состоялся в 21.00 по московскому времени.
Гор: ...Холбрук только что вылетел из Белграда. Дипломатические
усилия не дали результата. И наша подготовка к удару идет полным ходом...
Примаков: ...Поскольку ты прямо говоришь мне, что удары по Югославии
неминуемы, я, разумеется, прилететь в Вашингтон не могу...
После разговора вызвал командира корабля и предложил ему менять
курс. До Москвы не хватило бы горючего, поэтому запланировали посадку в
Шенноне. Самолет развернулся.
Попросил соединить меня по телефону с Ельциным. Рассказал ему обо
всем. Президент отреагировал односложно: "Принятое решение одобряю".
Об отношениях с "семьей"
...А "семья" продолжала свое давление на президента... Александру
Волошину (глава администрации президента в 1999 — 2004 гг. — Ред.)
"семьей" было поручено подготовить второе заседание Совета Федерации и
провести решение об отставке Скуратова (тогдашнего Генпрокурора РФ -
Ред.). Он поднялся на трибуну, что-то промямлил, что-то невнятное
наплел. Думаю, что его выступление во многом способствовало результату
голосования: Совет Федерации во второй раз отклонил отставку
Генерального прокурора...
Сразу же после голосования Волошин собрал представителей ведущих
СМИ и сказал им:
— Не ссылайтесь на меня лично, а процитируйте "высокопоставленного
сотрудника администрации", который вам заявил, что это Примаков привел к
решению Совета Федерации по Скуратову. Примаков ведет свою собственную
игру и не может быть союзником президента.
Содержание брифинга, который провел Волошин, стало известно мне не
только по ленте ИТАР — ТАСС, но и по записи на диктофон — пленку принес
один из журналистов, участвовавших во встрече с главой администрации. Я
был возмущен до глубины души.
...Пошел к Ельцину. Ознакомившись со стенограммой высказываний
Волошина перед журналистами, он спросил, достоверна ли информация. Я
ответил:
— Вы можете спросить у Волошина.
Президент решительно нажал на кнопку:
— Вызовите Волошина.
Зашел руководитель администрации, которому президент даже не
предложил сесть.
— Это сказано вами? — спросил Ельцин, показывая переданную мною
стенограмму.
Волошин ответил утвердительно.
— Кто вы такой? Вы просто чиновник. Вы находитесь в моей тени. Вы
сами еще ничего не сделали. Как вы смеете сталкивать меня с
председателем правительства?
Борис Николаевич сказал Волошину:
— Я положу это в сейф. Это все время будет висеть над вами.
Когда мы остались одни, Ельцин произнес:
— Теперь убедились, что это идет не от меня?
На следующий день я узнал, что Волошин приглашен на обед к
президенту. А меньше чем через месяц я был снят с поста главы
правительства.
Об отставке
12 мая 1999 года я приехал к назначенному времени к президенту на
очередной доклад, зашел в его кремлевский кабинет. Как всегда,
приветливо поздоровались"
Несколько насторожило, но не более того, его раздраженное обращение
к пресс-секретарю:
— Почему нет журналистов?
Когда в комнату зашли аккредитованные в Кремле представители
телевизионных каналов и агентств, Ельцин спросил их:
— Почему не задаете вопросы о правительстве?
На последовавшие сразу же вопросы он ответил:
— Да, перемены будут. — Посмотрев на меня, добавил: — И значительные.
Молнией в голове пронеслась мысль: есть решение уволить моих
заместителей и таким образом вынудить меня уйти в отставку. Но действия
разворачивались по другому сценарию. Как только журналисты вышли,
президент сказал:
— Вы выполнили свою роль, теперь, очевидно, нужно будет вам уйти в
отставку. Облегчите эту задачу, напишите заявление об уходе с указанием
любой причины...
— Нет, я этого не сделаю. Облегчать никому ничего не хочу...
Была еще повторная просьба написать заявление. А после моего
повторного отказа президент вызвал Волошина, у которого, конечно, уже
был заготовлен указ.
— Как у вас с транспортом? — вдруг спросил меня Борис Николаевич.
Ответил на столь неожиданный вопрос, что для меня это не проблема.
Могу ездить и на такси.
Чувствовалось, что Ельцин переживал происходившее. Ему было явно не
по себе. Сморщившись от боли, положил руку на левую часть груди. Сразу
же в кабинет вошли врачи. Я хотел встать и уйти, но он жестом меня
удержал. После медицинской помощи Ельцин почувствовал себя явно легче,
встал, сказал:
— Давайте останемся друзьями, — и обнял меня.