СВОЮ ГЛАВНУЮ ЦЕЛЬ ОН ВИДЕЛ В СЛУЖЕНИИ ЛЮДЯМ
Военно-промышленный курьер, Москва, 21.05.2008 г.
Мария КАРИХ
СОВЕТСКИЙ РАЗВЕДЧИК-НЕЛЕГАЛ БЫЛ ПОСЛОМ СТРАНЫ, В КОТОРОЙ НИКОГДА НЕ БЫЛ
В своем письме-напутствии молодым разведчикам Иосиф
Григулевич написал: "Для того чтобы человек стал Человеком с большой буквы, необходимо,
чтобы он любил свой народ, своих товарищей и дело, которому служит, больше, чем свою
собственную персону. Иными словами, чтобы личное счастье он понимал как служение людям
и в этом видел свою главную цель:". Именно по таким принципам и жил этот Человек.
Иосиф Ромуальдович Григулевич, он же Юозас
Григулявичус, родился 5 мая 1913 года в городе Вильно в семье фармацевта.
По национальности он караим, его соотечественники откололись от еврейской общины Багдада
еще в VIII веке, образовав отдельную секту. Но во время своих зарубежных командировок
в соответствии с легендой Григулевич записывал себя то как литовца, то как чилийца,
то как мексиканца или костариканца. Он не заканчивал вузов, если не считать
непродолжительную учебу в Высшей школе социальных наук при Сорбонне. Несмотря на это,
Григулевич был исключительно образованным человеком. Он свободно владел русским,
литовским, португальским, испанским, итальянским, французским, английским, польским и
другими языками. С марта 1937 года — сотрудник внешней разведки. В начале 1938 года
Григулевича направили в командировку в Мексику.
В конце 1940 года Иосифа Ромуальдовича назначили
резидентом в Аргентину. С середины 1949 года Григулевич с костариканским паспортом на
имя Теодора Боннефила Кастро — в Италии. На этот период пришелся пик его разведывательной
карьеры. В Италию супруги Кастро приехали по туристическим визам с правом пребывания в
течение трех месяцев. Поселились в скромной гостинице и начали изучать обстановку.
Прикрытием для "Макса" (оперативный псевдоним
И.Р. Григулевича) стало занятие коммерцией, в первую очередь поставками кофе из Коста-Рики.
Это был один из самых ходовых товаров в послевоенные годы. Мешок отборных зерен,
подаренный Папе Римскому Пию XII, открыл коммерсанту двери в Ватикан. Как всегда,
Григулевич быстро завязал огромное количество полезных знакомств. Для одного своего
"соотечественника" написал однажды предвыборную программу и тот победил на президентских
выборах в Коста-Рике. А сам Кастро стал в Италии и по совместительству в Югославии послом
страны, в которой ни разу не был. Его даже стали называть "восходящей звездой
латиноамериканской дипломатии".
В 1953 году "звездная карьера" неожиданно как для
самого Григулевича, так и для многих его коллег прервалась. Он был отозван в Москву и
вскоре уволен из разведки.
В Москве Иосиф Ромуальдович занялся научной работой.
Специалисты знают его фундаментальные труды об истории Латинской Америки и ее выдающихся
деятелях. Все свои книги (а их более тридцати) Григулевич издавал под псевдонимом
И. Лаврецкий — девичьей фамилии матери.
Спустя много лет после его секретной работы,
начиная с девяностых годов, появились книги и публикации в прессе о нем самом.
К сожалению, людей, лично знавших Иосифа Ромуальдовича, осталось совсем немного.
Один из них — доктор исторических наук, генерал-лейтенант Николай Сергеевич Леонов.
Их связывали тридцать лет близкого знакомства.
Николай Сергеевич до сих пор помнит свою первую
встречу с Григулевичем. "Это был 1957 год. Тогда я, никому не известный аспирант Института
истории Академии наук, написавший статью о национальном герое Никарагуа Аугусто Сандино,
искал издание, которое ее возьмет. Но в советские времена было очень трудно напечатать
такую статью, и кто-то порекомендовал мне обратиться к Григулевичу — большому знатоку
Латинской Америки, благорасположенному к молодым людям. В то время он работал в комитете
по культурным связям с заграницей, одном из подразделений МИД. Комитет находился на
современном Новом Арбате. Кабинет у Григулевича был небольшой, заваленный ворохом книг.
Принял он меня дружелюбно, начал расспрашивать о Латинской Америке. Мы беседовали где-то
около двух часов. Свою статью я оставил ему.
Через некоторое время Григулевич позвонил, похвалил за статью и направил меня в
журнал "Вопросы истории" к главному редактору. Сказал, чтобы я сослался на него.
Статья была принята к публикации. С этого и началось наше общение. Григулевич
часто приглашал меня к сотрудничеству в различных проектах, которыми он занимался.
Надо сказать, их было огромное количество. Так что в науку я вошел при поддержке
Григулевича. В своих научных трудах он был очень прозорливым. Ряд исторических
событий подтверждает правоту его мыслей. Я имею в виду его точку зрения на
формирование нации".
Григулевич поражал своей работоспособностью,
остротой восприятия событий, фактов. Он был невообразимо талантлив. Многие обращались к
нему за помощью, и он никогда не отказывал. К числу людей, благодарных Иосифу Ромуальдовичу,
относит себя и Николай Сергеевич: "Именно Григулевич убедил меня написать сначала
кандидатскую, а затем докторскую диссертацию по Латинской Америке. Для меня он был
научным наставником — дал мне тему, делился знаниями. На защите был моим оппонентом.
Произнес речь, в которой удачно сравнил страны Центральной Америки с открытой кистью
человеческой руки: четыре страны — это как четыре пальца, которые смотрят в одну сторону.
Они все по характеристикам одинаковы. И лишь одна страна похожа на большой палец,
который является, по существу, главным в этом комплекте, но в то же время абсолютно
непохож, самостоятелен. Эта страна — Коста-Рика. Она абсолютно "белая", там нет
индейского населения, нет милитаризма. Страна с очень глубокими демократическими
традициями. Помню, ученый совет слушал Григулевича с открытым ртом. Он был блестящим
рассказчиком.
Постепенно наше общение переросло в человеческую дружбу.
Но мы никогда в наших с ним разговорах не затрагивали тему разведки и нашу принадлежность
к ней (в 1958 году я поступил в 101-ю школу КГБ, по окончании ее служил во внешней разведке).
В начале 60-х гг. стал часто мелькать на телеэкранах: был переводчиком у Микояна, входил с
состав делегаций, сопровождал его в поездках на Кубу, в Мексику. Григулевич интересовался
моей судьбой, расспрашивал о поездках. Он был очень внимательным человеком.
Я стал часто бывать у Григулевича дома, познакомился
с его женой. Как оказалось, она была мексиканкой".
Было бы несправедливо не вспомнить о роли жены
Иосифа Ромуальдовича Луизы в его жизни. Она родилась в 1915 году в мексиканской семье
среднего достатка. С будущим мужем познакомилась в 1938 году в Мексике, где он выполнял
задания советской внешней разведки. Знакомство переросло в супружество, которое длилось
полвека.
Эта внешне хрупкая, скромная, обаятельная,
интеллигентная женщина долгие годы делила с "Максом" все трудности профессии разведчика.
Помогала мужу в Мексике, вместе с ним работала в годы Второй мировой войны в Аргентине,
участвовала во всех его делах в Европе. Она и секретарь-делопроизводитель, и светская дама,
и гостеприимная хозяйка. Частые приемы, встречи и проводы нужных людей, переписка с
заокеанскими "подругами". Обеспечение связи с Центром. Выполняла не просто функции
курьера, но представляла квалифицированные оперативные отчеты. Работавшие с ней сотрудники
легальных резидентур отмечали ее исключительную память, постоянную собранность,
конспиративность.
Однако как-то Луиза оказалась в непредвиденной ситуации.
На одной из традиционных встреч жен сотрудников центральноамериканских дипломатических
представительств в Риме, которые проходили за чашкой чая, к ней подошла атташе по
культуре мексиканского посольства. Подошла и говорит: "Вы мне кого-то напоминаете.
Скажите, вы в Мексике не были?". "Уругвайка" Луиза ответила, что была как-то один раз,
да и то проездом. Но атташе продолжает: "Вы мне очень напоминаете одну из моих учениц:".
А это действительно была школьная учительница Луизы, у которой она проучилась пять лет.
Правда, с тех пор прошло пятнадцать лет, но Луиза ее узнала. Удалось ей развеять сомнения
своей бывшей учительницы или нет, не известно, но никаких последствий эта встреча не имела.
Приехав в Москву, Луиза и здесь оставалась такой же
гостеприимной, радушной хозяйкой. У супругов часто бывали ученые — коллеги Иосифа
Ромуальдовича по Академии наук, разведчики — коллеги по "прошлой" жизни.
"Однажды, — вспоминает Николай Сергеевич Леонов,
- Иосиф Ромуальдович позвонил мне и сказал: "Приезжай ко мне, у меня друзья. Посидим,
поговорим". Тогда Григулевич жил на Кутузовском проспекте.
Я приехал и вижу своих коллег — Громушкина и Корзникова. Вот тогда в первый раз зашел
разговор о разведке. Я напрямую спросил его, насколько правдоподобны слухи, что он был
коста-риканским послом в Италии и был награжден орденом Мальтийского креста самим
Папой Римским. Иосиф Ромуальдович улыбнулся, вышел в соседнюю комнату и через несколько
минут вернулся. На его груди висел Мальтийский крест. Не удержавшись, я спросил:
"Почему же вы, создав такое великолепное прикрытие, проработали всего два года?".
Он тяжело вздохнул и сказал, что это остается для него загадкой. Это было не его
решение и не его вина.
Действительно, в пятидесятые годы руководство из
Москвы отозвало очень много разведчиков-нелегалов. Так "бесследно" исчез и посол Коста-Рики
в Италии, Ватикане и Югославии Теодор Кастро, а в действительности наш разведчик-нелегал
Иосиф Ромуальдович Григулевич. Ему пришлось бросить все. И с полугодовалой дочкой Надеждой
он пересек австрийскую границу, чтобы добраться до ГДР.
Григулевич был человеком выдающимся,
абсолютно нестандартным — прекрасным организатором, великолепным лектором, джентльменом.
Равных ему среди известных мне разведчиков и ученых не было.
В последние годы жизни Григулевич тяжело болел.
Он часто находился в санатории Академии наук "Узкое". Там я его навещал.
Мы часами беседовали на разные темы. Он никогда не падал духом. Однажды вызывает меня
к себе и говорит: "Через две недели в СССР проездом будет крупный политический деятель.
Его самолет сделает техническую остановку в Новосибирске. Я бы мог вылететь туда и случайно
встретиться с ним в VIP-зале аэропорта. Ваша задача (т.е. разведки) — задержать
самолет на час под каким-нибудь благовидным предлогом, а я за это время завербую его,
опираясь на наше с ним общее прошлое. Успех гарантирую на сто процентов".
Я доложил о плане Иосифа Ромуальдовича начальнику
разведки, он проконсультировался с кем-то выше, и было принято решение не разрушать легенду
"Макса", не подвергать старых друзей стрессу. Когда я сообщил об этом Григулевичу,
он вздохнул и сказал: "Мы были романтиками разведки, а вы прагматики".
Григулевич был удивительно дружелюбным человеком.
За все время общения с ним я ни разу не видел его злым, раздраженным. Он никогда не
говорил "колкостей". Все время на его лице была улыбка. Он чем-то напоминал Кола Брюньона
- литературного героя одноименной повести Ромена Роллана. Уникальная внешность, в которой
сочетались обаяние Южной Европы (Италии, Испании, Франции) с живостью Латинской Америки,
располагала к нему любого собеседника с первого же момента знакомства. Он был остроумен,
ироничен, в первую очередь по отношению к себе, любил шутить. Как-то его спросили,
каким образом ему удалось преодолеть зависть соперников и с первого захода стать
членом-корреспондентом Академии наук. Он улыбнулся и сказал: "Надо было убедить
всех выборщиков в том, что тяжело, даже безнадежно болен и не дотяну до очередных
выборов, оставив свое место вакантным. Это лучший аргумент".
Григулевич — один из самых выдающихся сотрудников нелегальной разведки, научных деятелей. На его примере можно и нужно воспитывать молодое поколение. Дай Бог, чтобы хотя бы раз в двадцать лет у нас появлялся разведчик такого масштаба, такой эрудиции, таких человеческих качеств.