Научное мировоззрение XXI века Rambler's Top100
РФФИ        Российский фонд фундаментальных исследований - самоуправляемая государственная организация, основной целью которой является поддержка научно-исследовательских работ по всем направлениям фундаментальной науки на конкурсной основе, без каких-либо ведомственных ограничений
 
На главную Контакты Карта сайта
Система Грант-Экспресс
WIN-1251
KOI8-R
English
Rambler's Top100
 

НАУЧНОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ XXI ВЕКА

Доктор философских наук, профессор В.М. Петров
Государственный институт искусствознания

Наливши квасу в нашатырь толченый,
С полученной молекулой не может справиться ученый:
Молекула с пятью подобными соединяется,
Стреляет вверх, обратно падает и моментально уплотняется.

Николай Олейников, Затруднение ученого (1932 г.)

1. О логике познавательного процесса
2. О субъективной направленности научных поисков
3. Критерии практического разума. Дела внутренние
4. Критерии практического разума. Дела внешние
    Литература

Исчерпанность старых парадигм в науках о человеке, бесплодность многочисленных скрупулезных конкретных исследований (либо не приводящих к серьезным новым результатам, либо, наоборот, приводящих к результатам парадоксально новым, но в сущности бессмысленным и бесполезным), - все это ощущается в последние полтора-два десятилетия как несомненные провозвестники прихода новой парадигмы, резко отличающейся от всех бытовавших ранее. Представляется, что ее основание составит теоретико-информационный подход, ибо мы находимся в преддверии принципиально нового целостного взгляда на мир - информационного мировоззрения, которое охватит весь Универсум современной духовной жизни, включая и естественнонаучное, и гуманитарное знание.

1. О логике познавательного процесса

Аргументы в пользу теории информации как основы нового мировоззрения можно разделить на два больших массива, использующих соответственно дедуктивную и индуктивную логику.

В рамках дедуктивного подхода познавательный процесс рассматривается как последовательное углубление знания. Первоначально оно должно быть обращено на наблюдаемый субстрат, т.е. на "материю", далее - на превращения этого субстрата и все, что их сопровождает, - т.е. на "энергию", а уже затем - на направленность этих превращений, их причинность, упорядоченность формирующихся структур и т.п., - словом, на "информацию". На этом круг фактически замыкается, ибо знание возвращается к самим объектам и процессам, окружающим наблюдателя:

Поскольку заливает стеарин
Не мысли о вещах, - но сами вещи, -

как писал Иосиф Бродский. Правда, этот возврат осуществляется уже на качественно новом уровне, будучи обогащен - в результате вышеуказанного "кругового путешествия", - новыми знаниями и представлениями. Таким образом, логика познания обусловливает необходимость (и даже неизбежность!) наступления "информационной фазы" в культуре - после прохождения ею фаз, связанных с преимущественным интересом к веществу и энергии.

Более того, из физических представлений известно, что информация и энтропия являются категориями "высшего" порядка по сравнению с веществом или энергией. Ибо последние могут быть выведены из информационно-энтропийных закономерностей, а не наоборот. Поэтому неудивительно, что именно информационная идеология является той долговременной целью, той перспективой, на которую ориентируется процесс познания человеком окружающего мира, а также себя в этом мире.

Индуктивный подход подтверждает этот тезис посредством анализа конкретного исторического материала, притом самого различного рода. Но, пожалуй, главную фактологическую аргументацию здесь дает развитие естественных наук, и прежде всего - физики и химии. Тут совершенно четко прослеживается путь, который начинается с фиксации интереса к количественным закономерностям, имеющим дело с веществом, - под их знаком прошел весь XVIII век. Реперной точкой можно считать открытие закона сохранения массы М.В.Ломоносовым в 1748 году и А.Лавуазье - в 1789 году. А уже в первой половине XIX века внимание исследователей переключается на энергетические аспекты, и открывается закон сохранения энергии. Фактически вся середина XIX столетия проходит под флагом энергетизма. Кстати, своеобразным отражением энергетической ориентации в гуманитарной сфере было учение К.Маркса, стремившееся вывести весь Универсум социальной жизни из закономерностей, связанных с экономическими категориями типа "количества общественно необходимого труда", т.е. в действительности - чисто энергетических категорий. А в геополитическом аспекте интерес к энергетике отразился в обострении борьбы европейских стран за колонии с их природными энергетическими ресурсами; до того колонии были интересны главным образом своими "вещественными" ресурсами.

Но очень скоро в физике происходит переход к следующей фазе, имеющей дело с направленностью энергетических превращений, и вводится понятие энтропии (Р.Клаузиус, 1865 г.). Дальнейшее развитие физических наук в XX веке так или иначе связано с энтропийно-информационными мотивами. В частности, квантовомеханический принцип дополнительности фактически работает с информацией, характеризуя взаимодействие наблюдателя с изучаемым объектом. Вообще все современное естествознание, включая комплекс наук о самоорганизации, в том числе синергетику, концентрирует свое внимание на структурных свойствах объектов, на их упорядоченности, т.е. на заключенной в них информации.

Однако, помимо такого глобального долговременного тренда, индуктивный подход выявляет и некоторые весьма интересные "локальные" результаты, относящиеся к занимающему нас феномену. Разумеется, такое выявление оказывается возможным за счет использования определенной теоретической (дедуктивной) концепции, позволяющей высветить в эмпирическом материале соответствующие закономерности.

В качестве такой концепции в данном случае разумно использовать модель (имеющую, кстати, теоретико-информационную основу) социально-психологического "климата" общества. Согласно этой модели, в любой сложной развивающейся системе (а значит, и в социально-психологическом "климате" общества) должен попеременно доминировать один из двух типов процессов:

  • "аналитические" (или "левополушарные" - в терминах теории функциональной асимметрии мозга) процессы, для которых характерна последовательная переработка малых порций информации, строгое следование имеющейся парадигме, высокий рационализм, и т.д.;
  • "синтетические" (или "правополушарные") процессы, которым свойственна параллельная работа с большими информационными массивами, трансформации сложившейся парадигмы, склонность к эмоционально-интуитивистскому стилю, и т.д.

Многочисленные исследования показали, что в социальных системах подобное циклическое чередование происходит с периодом около 48 - 50 лет, что обусловлено сменой стиля мышления в цепочке "отцы - дети - отцы...".

В области гуманитарных наук подобная цикличность также проявляется достаточно четко. Только на протяжении XX века в мировой науке наблюдались четыре основных течения, обнаруживающие несомненную "аналитическую" либо, наоборот, "синтетическую" ориентацию:
а) русская формальная школа, зародившаяся в 1910-х годах и расцветшая в 1920-х годах;
б) экзистенциализм, начавший широко распространяться в 1930-х и достигший зрелости в 1940-х - 50-х годах;
в) структурализм, расцвет которого пришелся на 1950-е - 60-е годы;
г) так называемый пост-структурализм, созревший к 1980-м годам и по сию пору обладающий сильным влиянием.

Первая (а) и третья (в) из этих школ имели несомненную "аналитическую" окраску, вторая (б) и четвертая (г) - окраску явно "синтетическую". Таким образом, и в области гуманитарных наук мы видим то же попеременное доминирование, позволяющее, кстати, сделать и среднесрочный (на ближайшие 2 - 3 десятилетия) прогноз: нас ждет новая волна "аналитизма", в которую прекрасно вписывается и обсуждаемый теоретико-информационный подход.

Итак, мы обрисовали, опираясь на различные исходные предпосылки, картину эволюции познавательного процесса, в котором сосуществуют различные тенденции, но который в целом, тем не менее, направлен к информационному мировоззрению.

Это была картина, наблюдаемая "сверху", объективно. А как та же картина выглядит "снизу", со стороны субъектов - исследователей, осуществляющих этот эволюционный процесс?

2. О субъективной направленности научных поисков

Широко известна шутка о потерянных часах, которые "надо искать под фонарем, потому что там светло". Искать там, где светло, - вполне естественное устремление каждого субъекта, в том числе и ученого-исследователя. На примере периодических процессов в гуманитарной науке XX века мы смогли убедиться в этом: в разные десятилетия ученые обращаются то к одним, то к другим аспектам все тех же извечных проблем - в зависимости от атмосферы, царящей в социально-психологической сфере. Значит, для исследователя всегда светит некий научный "фонарь", луч которого в различное время высвечивает для научного поиска вполне определенные аспекты.

Важно, что "фонарь" этот - не столько инструментальный, сколько ментальный. Иными словами, дело отнюдь не сводится к технической, инструментальной обеспеченности тех или иных исследований, хотя какие-то объекты могут изучаться лишь при наличии соответствующей технической аппаратуры, разработанных измерительных процедур и т.д. Здесь же речь идет именно о ментальной фокусировке исследовательского внимания, т.е. о том, куда это внимание направляется сложившейся социально-психологической атмосферой. Попытаемся выяснить, как такой "ментальный фонарь" ведет исследователей и как складывается та магистральная линия, по которой развивается наука?

Обратимся к самим истокам процесса индивидуального научного познания. Любого человека (и исследователя также) окружает реальный, конкретный мир с предметами и явлениями, а вовсе не теоретические абстракции. [Или, по Бродскому, "не мысли о вещах, - но сами вещи".]. Почему же человек изучает, в основном, все-таки не эти вещи, а некие "призраки"?

Все дело, по-видимому, в том, что даже в непосредственном восприятии человека живут не одни только конкретные, реальные вещи, - но и какие-то "мысли о вещах", т.е. некая более или менее концептуальная "аура" вещей и окружающего мира в целом. Вот как раз эта "аура" и влияет на траекторию интересующего нас "научного фонаря".

Подчас "аурное воздействие" может быть гораздо сильнее непосредственно воспринимаемых фактов, что, конечно, не является новостью для истории науки. Так, известно, что гелиоцентрическая модель Солнечной системы, созданная Коперником, вначале гораздо хуже объясняла видимое движение планет, чем геоцентрическая система Птолемея, поскольку последняя была очень детально проработана. Тем не менее победила, и притом довольно быстро, все-таки гелиоцентрическая система, - главным образом потому, что она лучше соответствовала общему миросозерцанию эпохи Возрождения, проникнутой релятивистским, скептическим духом, отрицавшим "божественную выделенность" Земли, демократически рядополагавшим людей различного ранга. А отсюда - лишь один шаг и до признания равноправия планет! Другой, более близкий к нам по времени пример - обнаружение в 1877 году итальянским астрономом Джованни Скиапарелли "сети каналов" на Марсе, которые на самом деле были просто темными точками, но для царившего в обществе романтизированного мировосприятия представлялись правильными линиями - плодами ирригационной деятельности марсианских разумных существ.

Но сама эта "аура" - случайна ли она, или же развивается по каким-то собственным законам? Это - сложный вопрос, однако мы попытаемся его прояснить, по крайней мере применительно к интересующей нас проблеме - влиянию названной "ауры" на процесс научного познания. Для этого, очевидно, нам следует искать закономерности ее эволюции, определяемые наиболее фундаментальными законами эволюции человеческой ментальности.

В этой эволюции по крайней мере две долговременные тенденции играют, с точки зрения информационного подхода, важнейшую роль:

1. Постоянный рост значимости ненаследственной (культурной) информации - в сравнении со значимостью информации наследственной. Существует, как представляется, вполне справедливая точка зрения, в соответствии с которой вся культура есть "совокупность ненаследственной информации", которую создают, хранят и перерабатывают разнообразные человеческие сообщества2. Но эта ненаследственная информация, имеющая дело с новой, искусственной, созданной человеком окружающей средой (орудия труда, средства коммуникации, включая язык, и т.д.), связана главным образом с левым полушарием человеческого мозга - специализация этого полушария эволюционно сформировалась именно для обслуживания такой "инновационной" деятельности. Поэтому неудивительно, что весь процесс эволюции и человечества в целом, и любого достаточно долго функционировавшего человеческого сообщества проходил под знаком растущей роли "аналитических" (левополушарных) процессов.

2. Вторую тенденцию составляет рост и совершенствование рефлексивных процессов. Информационная трактовка рефлексивных процессов заключается в переносе управления на новый уровень, когда средства становятся новой целью. Например, орудия труда, необходимые для какого-то производства, имеющего определенную цель, могут сами стать целью нового производства и т.д. Так мы получаем пирамидальную иерархическую многоуровневую структуру производства, пронизанную рефлексивными процессами. На уровне индивида рефлексия выражается главным образом в осознании смысла, целей собственной деятельности, которое осуществляется левым полушарием мозга, отражающим деятельность правого полушария. В сфере художественной культуры развитие рефлексивных процессов выражается в усилении влияния художественной критики и теории искусства, а также в появлении так называемых "метаискусств": "метапоэзии (поэзии о поэзии), метаживописи (живописи, описывающей язык живописи), метатеатра (театра, анализирующего язык театра), метакинематографа..."3. В целом тезис о постоянном росте и совершенствовании рефлексивных процессов, выведенный чисто дедуктивным путем, полностью подтверждается многочисленными наблюдениями, относящимися к самым различным сферам.

Первая из названных тенденций (постоянный рост аналитического начала) направляет мысль исследователей по двум стратегическим направлениям:

1А) выбирать для себя "простые" объекты, на которых аналитический подход представляется наиболее убедительным, адекватным их природе. Такая стратегия естественна для начала процесса познания. По-видимому, этим и объясняется, например, повышенный интерес античной науки к движению планет - как бы "чистых сущностей", не отягченных множеством взаимопереплетающихся качеств, характерных для большинства конкретных земных предметов. Впрочем, возможности этой стратегии весьма невелики, ибо не так уж много вокруг нас "простых" объектов;

1Б) прибегать ко все более абстрактным - порой даже изощренным - категориям, все более удаленным от конкретных объектов. Эта стратегия представляется естественной для более или менее зрелых этапов познавательного процесса. Иллюстрациями данной стратегии могут служить введение понятий флогистона, эфира, энергии, а затем - уже совсем "изощренной" энтропии. Возможности этой стратегии, видимо, беспредельны или, быть может, ограничены лишь возможностями интеллекта исследователя.
Переходя ко второй тенденции (постоянный рост рефлексии), мы должны выяснить, в каком виде исследователь фигурирует в формируемой им модели. Здесь для исследовательской мысли возможны фактически те же две стратегии:

2А) выбирать сначала "нерефлексивные" объекты, а затем - все более и более "рефлексивные". Иначе говоря, на ранних этапах имеет смысл исследовать главным образом объекты, для изучения которых несущественно их взаимодействие с исследователем. А на более поздних этапах можно уже обращаться и к объектам, изучение которых невозможно без учета их взаимодействия с исследователем. Видимо, отчасти именно поэтому в истории науки внимание ученых сначала было направлено на макрообъекты, достаточно далекие от человека. А на этапах достаточно зрелых стало возможно иметь дело и с микрообъектами, масштабы которых соизмеримы с масштабами измерительного взаимодействия (таковы элементарные частицы) и с объектами человеческой природы (науки о человеке);

2Б) строить все более рефлексивные модели. Так что на поздних этапах исследователь уже сам оказывается включенным в конструируемую модель. Иллюстрациями подобных теоретических построений являются современные модели квантовой физики: ярче всего это видно на примере квантовомеханического принципа неопределенности, где от точности измерения координаты частицы зависит точность измерения ее скорости, и наоборот, а также в теории относительности, где наблюдатель "встроен" в изучаемую систему координат. В сфере художественной культуры рефлексия по поводу искусства (т.е. его теоретическая модель) теперь уже иногда совмещается с самим произведением искусства, как это намечалось в упоминавшихся выше "метаискусствах", а полностью реализуется в рамках нового художественного направления - "конструктивного концептуализма".

Таким образом, мы имеем уже четыре стратегии (1А, 1Б, 2А, 2Б), способных влиять на скитания "научного фонаря". Однако нас волнует не вся его траектория, но лишь современный ее отрезок. Применительно к нему ситуация выглядит не такой уж сложной.

Следовать первой (1А) из вышеуказанных стратегий сейчас уже практически невозможно. А вот вторая (1Б) стратегия представляется вполне реализуемой и в самом деле реализуется, в том числе в науках о человеке. Так, и в социологии, и в психологии все чаще используется концепция "латентных переменных" - неких абстрактных свойств, не наблюдаемых непосредственно (т.е. феноменологически неочевидных), но вводимых аналитическим путем. Заметим, что таковы же и понятия информации, хранящейся в структуре объекта и в его взаимодействиях с внешней средой, и энтропии.

Третья (2А) стратегия также вполне реализуема и действительно реализуется в наше время: недаром принято считать, что XXI век будет веком наук о человеке и его духовной жизни, т.е. несомненно рефлексивных феноменах. Современный теоретико-информационный подход включает в себя рефлексию как необходимый, обязательный процесс в развитии любой системы.

Наконец, о четвертой (2Б) стратегии. Включение рефлексии в формируемую модель проявляется, пожалуй, наиболее четко именно в информационном подходе, где количество информации и величина энтропии напрямую зависят от выбора градаций переменных, осуществляемого исследователем.

Таким образом, на современном этапе все стратегии, действуя совокупно, отнюдь не противоречат друг другу, но направляют блуждающий "научный фонарь" как раз в ту сторону, где можно обнаружить теоретико-информационный подход. Таким образом, субъективные факторы научного поиска, при всей стохастичности действующих мотивов, оказываются вполне согласующимися с объективной логикой, магистральной линией процесса научного познания.

3. Критерии практического разума. Дела внутренние

Конечно, все наши аргументы в пользу грядущего информационного мировоззрения могут быть убедительны для методологов науки, теоретиков "высшего уровня". Для отдельных специалистов убедительны многие конкретные достижения теоретико-информационного подхода в самых различных областях наук о человеке: тут и построение общей схемы эволюции материи (с особым вниманием к ее биологическому и социальному этапам), и закономерности строения и поведения живых систем (включая широкий класс человеческих иллюзий - от визуальных до социальных), и закономерности поведения социальных систем, и строение системы культуры (с особым вниманием к свойствам произведений искусства), и строение естественных языков (включая их звуковые структуры), и закономерности эволюции духовной (включая нравственную) жизни человека, и в целом - "наведение мостов" между гуманитарными и естественными науками. Но что в этом новом мировоззрении будет интересным для подавляющего большинства исследователей и для широкого круга интеллектуалов? Ведь какой бы перспективной ни была теория, многие могут поступить, подобно гоголевскому персонажу: "Иван Федорович, услышавши, что дело идет о книге, прилежно начал набирать себе соусу".

Поэтому нам кажется разумным привести хотя бы несколько примеров "практических выходов" - результатов информационного мировоззрения. Притом выходов наиболее эффектных, даже эпатажных, резко контрастирующих с существующими, общепринятыми взглядами на рассматриваемые проблемы. Разумеется, к числу наиболее эффектных проблем относятся те, что связаны с социальной сферой, животрепещущими ее моментами, конфликтами и т.д.

Эти моменты можно разделить, хотя и весьма условно, на относящиеся к внутренней жизни каждого общества и к взаимодействиям обществ друг с другом. Начнем с проблем ближнего порядка - с некоторых аспектов социальной жизни любого общества.

В широко распространявшейся песне советских времен были замечательные слова: "Руки рабочих создают все богатства на свете!" Трудно было бы придумать что-либо более абсурдное, с информационной точки зрения. Но слова эти прекрасно отражают идеологию предыдущего, энергетического (марксистского) взгляда на мир. На самом же деле подобная ситуация, когда все создается лишь руками, а не интеллектом, была разве что в неандертальском социуме, да и то не полностью - ведь и у неандертальцев имелась определенная доля ненаследственной информации. Сейчас эта доля уже во много раз превышает долю наследственную. Представление об информационном (а отнюдь не энергетическом) происхождении общественного богатства кардинальным образом меняет взгляд на место интеллигенции в современном обществе, на соотношение между деятельностью творцов информации (инженеров, ученых, художников и т.п.) и тех, кто ею просто пользуется. Поэтому в сознании (пусть пока - не массовом, но хотя бы - в сознании интеллектуалов) должна укрепиться убежденность в несправедливости и, что важнее, в социальной нерациональности сложившегося отношения к роли интеллигенции.

Возникает, однако, вполне резонный вопрос: почему могла сложиться существующая невысокая оценка интеллектуального труда? Пусть она несколько различна в разных обществах и на разных этапах их эволюции, но, тем не менее, имеет место всюду! Скажем, в дооктябрьской России труд инженера ценился, конечно, гораздо выше труда землекопа, но, в каком-то смысле, ниже деятельности заурядной певички - обладательницы лишь определенных природных (генетических) данных. Различие это стало просто гигантским в условиях современного Запада, где гонорары топ-моделей, конечно же, во много раз выше оплаты труда самых выдающихся создателей духовных ценностей: ученых, инженеров, поэтов, и т.д. А что уж говорить о послеоктябрьской России, где престиж интеллектуального труда, хоть и был относительно высоким на отдельных отрезках советского этапа, но всегда был гораздо ниже престижа сначала "человека с ружьем", а ныне - "человека с рублем"! Словом, во всех формациях - одно и то же, хотя и в разных масштабах. Что может лежать в основе недооценки интеллектуального труда? Ведь она упорно не укладывается ни в традиционные экономические модели (где происходит обмен товарами), ни в информационные (где должен был бы осуществляться обмен информацией).

Думается, дело здесь в несовершенстве этих моделей, абсолютно не учитывающих роль и специфику такой категории, как информация. Так, в классической марксовой модели действуют два персонажа: Иван изготовляет пилы, а Петр - сюртуки, и они обмениваются результатами своих трудов, меняя пилы на сюртуки. При этом в расчет берется лишь один - "энергетический" аспект обоих видов деятельности, т.е. затраты общественно необходимого труда на производство того и другого продукта. В этой идиллической модели удивляют два обстоятельства.

Во-первых, обладатель множества пил вполне может превратить одну из них в орудие преступления, напасть на обладателя сюртуков и без всякого обмена забрать его продукцию. Сейчас мы бы это назвали "материальным" ("вещественным") аспектом взаимодействия персонажей. И во-вторых, либо Иван, либо Петр может просто подглядеть технологию трудовой деятельности соседа и начать заниматься ею сам, избавившись от необходимости товарообмена. Это мы бы сейчас отождествили с "информационным" аспектом взаимодействия персонажей. И если от первой возможности, связанной с "материальным" взаимодействием персонажей, можно как-то отмахнуться, то со второй, "информационной" возможностью все намного серьезнее.

Дело в том, что информация является весьма специфическим субстратом, применительно к которому не выполняются законы сохранения. В самом деле, информация отнюдь не утрачивается в процессе ее передачи. Скажем, прочитал ли данную книгу один читатель либо два, - от этого содержащаяся в ней информация не убавилась. Это свойство информации имеет как социально позитивные, так и негативные последствия. И те, и другие становятся в особенности важными в наш "информационный век".

К числу социально позитивных относится, например, возможность замены материальных благ духовными. Ведь движущей силой развития любого общества служит социальная дифференциация и стимуляция, которая использует любые человеческие потребности. Раньше все стимулы имели сугубо "материальную" природу, ограничивались наличием конечных ресурсов. А при замене подобных материальных благ благами духовными, информационными, отпадает количественное ограничение, поскольку информация не убывает при ее потреблении. Благодаря такой замене возможно движение в сторону социального мира, к снижению конфликтности и т.п.

Движение в этом направлении можно считать демократизацией - со всеми ее плюсами и минусами. К плюсам движения относится прежде всего растущая общедоступность духовных благ, возможностей духовного развития, не скованного материальными ограничениями. Например, сейчас, купив весьма дешевый компакт-диск, любой человек может "потреблять" самые изысканные музыкальные произведения, - что раньше требовало "живого" оркестра и было доступно лишь богачам. К минусам же следует отнести, несомненно, снижение стимуляции в условиях общедоступности информационных ресурсов.

Но у неубывания информации имеется еще одно, пожалуй, самое важное негативное социальное последствие: ее можно безнаказанно воровать. Это обусловлено нематериальностью информации, и только в самое последнее время началась борьба с данным слабым звеном столь ценного субстрата.

Именно из-за возможности беспрепятственного хищения информации, свободного пользования ею и возникают противоречия, описанные выше. Ведь плоды деятельности ученого (опубликованное открытие) использовать гораздо проще, чем, скажем, материализованные в железе результаты труда слесаря. Вообще все то, что не материализовано, защитить очень трудно, и патентное дело способно оперировать лишь ничтожно малой частью интеллектуальной (ненаследственной) информации, главным образом связанной с конкретными техническими усовершенствованиями, но не с идеями.

Обратимся теперь ко второму классу проблем - "дальнего порядка", т.е. имеющих дело с взаимодействием различных обществ (стран, государств).

4. Критерии практического разума. Дела внешние

Известно много международных конфликтных ситуаций той же информационной природы, что и рассмотренные выше: тут и противостояние "Север - Юг", и идея пресловутого "русского пути", и т.п.

Проблема "Север - Юг", пожалуй, является наиболее рельефной в интересующем нас плане. Принято считать, что "Север", т.е. развитые страны Западной Европы, США и Канада, "эксплуатируют" страны "Юга" - в основном арабского Ближнего Востока, Африки и Южной Америки, выкачивая из них природные ресурсы. Возникло даже понятие "морального долга" развитого Севера перед развивающимся Югом. Как же все это выглядит в свете информационного подхода?

Во-первых, удивляет фиксация внимания на проблеме собственности на землю и хранящиеся в ней ископаемые. Ведь собственностью должны быть лишь результаты трудовой (а в наших терминах - информационной) деятельности тех, кто на эту собственность претендует. И даже если признать право "наследственного индивида", т.е. передачу по наследству плодов деятельности предков (отцов, дедов и т.д.) данного индивида, то и тогда претензии на землю и ископаемые, если и то, и другое не заработано, остаются необоснованными.

Во-вторых, - и это гораздо важнее, - ценность ископаемых (да и земли тоже) полностью зависит от возможностей их использования. Так, нефть, находящаяся под территориями большинства стран Ближнего Востока, не имела почти никакой практической ценности до изобретения двигателей внутреннего сгорания, турбогенераторов и т.п., словом, до технологических, т.е. информационных инноваций, осуществленных в странах Запада. Иными словами, ценность нефти полностью детерминирована информационной деятельностью тех, кто не имеет никакого отношения к нефтеносным территориям.

И в-третьих, все современное человечество имеет возможность пользоваться самыми различными плодами информационной деятельности, протекавшей в подавляющем большинстве случаев в рамках западной ("северной") цивилизации. К таким плодам относятся, в частности, колоссальное увеличение продолжительности жизни (даже в развивающихся странах), ее качества, решение продовольственной проблемы, интеллектуальный рост широких масс населения и т.д. Между тем значительная часть этих информационных инноваций и их плодов достается населению всех регионов бесплатно, вследствие неконтролируемой циркуляции информации. А ведь платность - необходимое условие стимулирования социально-экономического развития. И если признать права "наследственного индивида", то и тогда несправедливость и нерациональность бесплатного пользования информационными ресурсами становятся еще более очевидными.

Таким образом, концепция "задолженности" Севера перед Югом представляется совершенно необоснованной. И уж абсолютно абсурдны "бытовые" публицистические аргументы типа: "Без наших природных ресурсов ваша цивилизация не смогла бы существовать!" Во-первых, это фактически не так. А во-вторых, здесь смешиваются условия необходимые с достаточными. Конечно, для существования современной цивилизации необходимы определенные природные ресурсы, но условие достаточности включает в себя также и наличие более важных ресурсов - информационных. Впрочем, последнее условие обычно ускользает от "бытовых" публицистов.

Анекдотичность аргументации типа "без ... не смогло бы ..." станет еще нагляднее, если вспомнить о ситуации, которую пережил гениальный русский певец Федор Шаляпин в 1918 году. Раскрепощенные революцией, театральные плотники и другие технические работники заявляли, что без них, рабочих, спектакли так же не могут идти, как и без актеров. "Теперь все равны", а значит и оклады должны быть одинаковыми. Шаляпин согласился с этой аргументацией и принял активное участие в переноске и установке декораций. Но потом - отказался петь, потому что ставил декорации и устал. "А так как теперь все равны, то петь <...> будет сегодня плотник Трофим!" Вняв, все же, уговорам, певец резюмировал ситуацию: "Значит, мы не во всем равны... И здравый смысл должен подсказать вам нелепость такой уравниловки..."4

Но как же, все-таки, следует решать проблему "Север - Юг"? Теоретико-информационный подход позволяет дать конструктивный ответ на этот вопрос, который базируется на модели неравномерности распределения ресурсов в сложной развивающейся системе. Оказывается, решение это - очень простое и естественное.

Из информационной модели следует, что в любой развивающейся социальной системе совокупный ресурс распределяется между членами этой системы вполне определенным образом. Сначала, когда этот ресурс мал, он распределяется весьма равномерно, т.е. имеет место "равенство в бедности" (например, при первобытно-общинном строе). Затем, по мере роста совокупного ресурса, начинает расти неравенство, разделение по степени богатства. Но эта дифференциация растет лишь до достижения совокупным ресурсом некоего определенного значения. Такое состояние было достигнуто в ряде западных стран на рубеже XIX и XX столетий, а наблюдавшееся социальное расслоение послужило К.Марксу материалом для вывода "закона растущего абсолютного и относительного обнищания пролетариата". Наконец, при дальнейшем росте совокупного ресурса дифференциация снова начинает уменьшаться, постепенно стремясь к "равенству в богатстве". Эта тенденция, продолжающаяся в развитых странах и поныне, опровергла упомянутый марксов "закон", который, во-первых, базировался на слишком ограниченном временном ряде эмпирических данных, а во-вторых, в теории опирался лишь на энергетические категории, игнорируя информационные. Полученный вывод полностью соответствует не только социальной эволюции от неравенства к равенству, наблюдавшейся в последнее столетие во многих странах, но и сопоставлению разных стран: известно, что в наши дни чем выше среднедушевой доход страны, тем меньше в ней неравенство в распределении населения по уровню доходов.

Как эта модель может быть приложена к интересующей нас проблеме взаимоотношений Севера и Юга? Очевидно, что в условиях растущей международной экономической кооперации, создания единой мировой экономической системы скоро неизбежно начнется путь к уменьшению дифференциации между членами этой системы, а значит, - и между ее географическими ареалами. Впрочем, некоторые из "южных" стран уже демонстрируют эту тенденцию, вступив на путь конструктивного сотрудничества с "северянами". Думается, именно таким станет одновременно и естественное, и безболезненное решение проблемы "Север - Юг".

Завершая эту тему, следует заметить, что вообще с наступлением информационного этапа социально-экономического развития в XX веке стал постепенно утрачивать смысл какой-либо колониализм. Так что колониальные империи стали распадаться не столько из-за национально-освободительных движений, как принято считать, сколько по причине угасания самостоятельной, собственной роли ресурсного фактора по сравнению с фактором информационным. Недаром, когда в некоторых латиноамериканских странах стали раздаваться угрозы национализировать крупные предприятия, являющиеся собственностью международных концернов либо граждан США, последние совершенно спокойно соглашались уйти из этих стран и даже оставить все "железо" - оборудование предприятий, но отозвать также и своих специалистов, т.е. носителей информации. Тогда подобные угрозы сразу же снимались. Более того, по некоторым видам сырьевых ресурсов былые страны-колонизаторы (Франция, Германия) уже обогнали свои бывшие колонии (например, африканские) и даже обеспечивают их продуктами питания, благодаря усовершенствованию технологии сельскохозяйственного производства. Так что колониализм остался в истории как память о весьма любопытном (энергетическом) этапе мирового социально-экономического развития.

Что же до пресловутой "русской идеи" (а также известных попыток синтезировать "национальную идеологию" на правительственных дачах в Подмосковье), - то здесь, увы, ситуация представляется просто скучной. Долговременная тенденция, имеющая глубокое теоретическое обоснование, подтвержденная всей историей и заключающаяся в постоянном, неумолимом росте роли ненаследственной информации, а значит - "аналитического" начала во всей нашей жизнедеятельности, не оставляет никакой надежды на иной путь, кроме того магистрального пути, по которому движутся развитые страны. Ему, увы, нет альтернативы, если за таковую не считать путь вниз, в пропасть. И как бы ни были заманчивы ностальгические идеи возрождения православного "соборного сознания" и иных атрибутов "самобытности", все они уже стали анахронизмами, следами существовавших в прошлом условий российской жизни5. Кроме того, сторонникам "самобытности", "особого пути" и прочим теоретикам патриотического толка следовало бы помнить о продолжающейся "донорской" роли западных стран по отношению к России, до сих пор заимствовавшей у них подавляющую часть своего информационного ресурса, который на современном этапе гораздо важнее ресурса природного либо генетического. Так что если российскому обществу суждено выжить, то только идя по "общему столбовому пути" современной цивилизации.

Но не означает ли это "нивелирование" национальных культур, подгонку их всех "под одну гребенку"? Вовсе нет! Несмотря на общность "столбового пути", у каждой национальной культуры остаются свободными многие параметры, предоставляющие простор проявлению национального своеобразия. Именно это своеобразие и может стать основой для "национального разделения труда" в интеллектуальной сфере, результатом чего будет общее обогащение информационного ресурса современной цивилизации. И, в конце концов, разве потеряла культура Японии свой неповторимый национальный облик от того, что страна уже более 100 лет идет по общему "столбовому пути"?

Приведенные примеры все же не являются главными для нашего сюжета, посвященного приходу новой, информационной парадигмы. Дело в том, что она вовсе не претендует - по крайней мере на протяжении ближайших нескольких лет - на роль массовой идеологии, а является скорее идеологией для интеллектуальной элиты.

Что же составляет глубинное ядро, гносеологическое зерно, которое привлекает к ней интеллектуальную элиту? Как было нами показано ранее6, зерно это заключается в гармоничном сочетании двух свойств:

  • с одной стороны, информационный подход позволяет объективировать сферу гуманитарного знания, максимально избавить ее от субъективизма исследователя;
  • с другой стороны, краеугольным камнем информационного подхода является устойчивое существование изучаемой системы, возможность ее наблюдения исследователем.

Последнее свойство есть, на самом деле, не что иное, как постулат Декарта: "Я мыслю - значит, существую".

И пикантность, и притягательность сложившейся научной ситуации в том-то и заключаются, что основу новой парадигмы составляет "сплав" объективности, за которую всегда шла борьба, и субъективизма, против которого также велась борьба.

Литература
  • Голицын Г.А. Информация и творчество: На пути к интегральной культуре. - М.: Русский мир, 1997.
  • Голицын Г.А., Петров В.М. Информация - поведение - творчество. - М.: Наука, 1991.
  • Петров В.М., Бояджиева Л.Г. Перспективы развития искусства: Методы прогнозирования. - М.: Русский мир, 1996.
  • Петров В.М., Грибков В.С. Искусство в будущем: "конструктивный концептуализм" // Вопросы искусствознания, 1996. Т. 8. С. 527 - 537.
  • Golitsyn, G.A., & Petrov, V.M. Information and Creation: Integrating the "Two Cultures". - Basel - Boston - Berlin: Birkhauser Verlag, 1995.

Сноски.

[1]Исследование выполняется при поддержке РФФИ по проекту № 99-06-80282.
[2]Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме культуры // Труды по знаковым системам, вып. 5 (Ученые записки Тартуского гос. университета, вып. 284). - Тарту: Тартуский гос. университет, 1971. С. 144 - 166.
[3]Лотман Ю.М. Место киноискусства в механизме культуры // Труды по знаковым системам, вып. 8 (Ученые записки Тартуского гос. университета, вып. 411). - Тарту: Тартуский гос. университет, 1977. С. 138 - 150.
[4]Дмитриевский В.Н., Дмитриевская Е.Р. Федор Шаляпин. Царь-бас Федор Иванович. М.:, Смоленск: Русич, 1998.
[5]Голицын Г.А. От коллективизма к индивидуализму: эволюция сознания российской интеллигенции // Культурологические записки. Вып. 4. Роль интеллигенции в формировании картины мира / Ред. Н.М.Зоркая. - М.: Государственный институт искусствознания, 1998. С. 264 - 294.
[6]Петров В.М. Информационное мировоззрение: современное состояние, научный вклад Г.А.Голицына и задачи будущих исследований // Информационный подход в эмпирической эстетике / Труды Международного научного симпозиума / Ред. Г.М.Балим, В.М.Петров, В.П.Рыжов. - Таганрог: Издательство Таганрогского гос. радиотехнического университета, 1998. С. 8 - 18.

   
Copyright © 1997-2007 РФФИ Дизайн и программирование: Intra-Center