Роль и место российской науки в ближайшие десятилетия: субъективные размышления заинтересованного завлаба Rambler's Top100
РФФИ        Российский фонд фундаментальных исследований - самоуправляемая государственная организация, основной целью которой является поддержка научно-исследовательских работ по всем направлениям фундаментальной науки на конкурсной основе, без каких-либо ведомственных ограничений
 
На главную Контакты Карта сайта
Система Грант-Экспресс
WIN-1251
KOI8-R
English
Rambler's Top100
 

РОЛЬ И МЕСТО РОССИЙСКОЙ НАУКИ В БЛИЖАЙШИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ: СУБЪЕКТИВНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ ЗАИНТЕРЕСОВАННОГО ЗАВЛАБА

Андрей Калиничев1

Несколько характерных цифр

1) Годовые расходы на науку в американских бюджетах последних лет были сопоставимы по размерам со всем бюджетом нашей страны (в 1998 - около 80 млрд. долл.). Российский бюджет 1999 года, как известно, составляет всего около 20 млрд. долл.
2) Сумма всех российских расходов, имеющих хоть мало-мальское отношение к науке и технологиям, в бюджете 1998 года была сопоставима с годовым приростом американских бюджетных расходов на науку в 1998/1999гг. (около 4 млрд. долл.). Весь российский научный бюджет 1999 года -порядка нескольких сот миллионов долларов - сопоставим с бюджетом одного крупного американского исследовательского университета. Нет никаких предпосылок, чтобы эта финансовая ситуация существенно изменилась в ближайшие годы и даже десятилетия.
3) Степень выполнения российского научного бюджета в последние годы характеризуют, например, следующие цифры: средний размер научного гранта Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) планировался в 1998 на уровне около 70 тыс. руб.; реальная сумма оказалась менее 25 тыс. руб., т.е. около 4 тыс. долларов даже по "до-августовскому" курсу. Примерно половину этой суммы составляют надбавки к зарплате всем участникам гранта (обычно 4-5 человек). В предыдущие 5 лет существования РФФИ ситуация была немногим лучше, а после августа 1998, естественно, только ухудшилась.
4) Размер гранта Национального научного фонда (NSF) и других подобных грантов для американских ученых можно грубо оценить суммой порядка 100 тыс. долл. в год.
5) Госбюджетная зарплата доктора наук, ведущего научного сотрудника, руководителя лаборатории в РАН составляет порядка 100 долл. в месяц со всеми надбавками и грантами. Даже обладатель грантов от различных международных фондов (Сороса, ИНТАС, CRDF и т.п.) может в лучшем случае рассчитывать на увеличение этой суммы примерно на 200-300 долларов в месяц.
6) Зарплата его американского коллеги-профессора - 5-6 тыс. долл. в месяц и выше.
7) Стоимость научного оборудования и в России, и в США примерно одинакова. Обоим коллегам хороший персональный компьютер обойдется примерно в 1-2 тыс. долл.; современный аналитический прибор, например спектрометр, - в 100-500 тыс. долл.
8) Поездка на международную научную конференцию - не роскошь, а необходимый компонент участия в международном разделении научного труда - также обойдется обоим коллегам примерно одинаково: в 1500-2000 долл.

Помимо тривиального сравнения цифр в последних двух пунктах с размерами соответствующих зарплат и научных грантов, очень важно иметь в виду, что для победы в конкурсе научных проектов, получения своего гранта и осуществления проекта и российскому, и американскому ученому потребуются примерно одинаковые интеллектуальные усилия. А бюрократических процедур, связанных с получением и расходованием соответствующих средств в российском случае будет гораздо больше, хотя самих средств - в десятки раз меньше.

Таким образом, при примерно равной квалификации обоих коллег одно государство (мы ведь о бюджетной науке говорим, т.е. финансируемой государством) ценит ученого и результаты его научного труда в десятки раз ниже, чем другое. Да и не в одном государственном бюджете дело.

Общественные приоритеты: Прошлое, настоящее и будущее

В демократическом обществе расходы государственного бюджета должны, естественно, отражать общественные приоритеты. Принято выделять три основные функции науки, в которых общество может быть в принципе заинтересовано:

1) Поиск и исследование неизвестных ранее природных закономерностей и явлений - "познание законов природы", если говорить высоким штилем. Это так называемая фундаментальная наука. Ее целью является собственно познание, а результатом - новые знания, независимо от их практической пользы. К фундаментальной науке, в основном, и относятся приведенные выше цифры.
2) Применение этих фундаментальных научных знаний и изучение возможности их использования на практике. Это так называемая прикладная наука, целью которой является в конечном итоге разработка и совершенствование технологий производства каких-то новых товаров и услуг, пользующихся общественным спросом.
3) Образование: воспроизводство уже накопленных научных знаний и опыта путем их передачи следующим поколениям.

В реальности, конечно, эти три функции сильно взаимосвязаны и не всегда разделяются четкими границами одна от другой. Тем не менее, анализ и осознание положения и перспектив современной российской науки с точки зрения ее функций в обществе представляется именно сейчас крайне необходимым.

Очевидно, что сейчас и в обозримом будущем "познание законов природы" не является даже третьестепенным общественным приоритетом в России. Вообще, финансирование развития фундаментальной науки - это чрезвычайная роскошь, которую могут позволить себе лишь очень богатые общества. Но даже в таких обществах собственно фундаментальные исследования нигде не являются главным приоритетом, а финансируются в основном в связи с их возможной будущей практической отдачей, а также с образовательными целями. Двадцать лет проработав в российской фундаментальной науке, мне сейчас очень горько это признавать, но фундаментальная наука в том виде, в котором она досталась России от Советского Союза, ей просто не нужна. Более того, продолжение ее содержания в таком виде - непосильно и разорительно. Ее развитие в советские времена симулировалось потребностями решения практических оборонных задач, а также в немалой степени соображениями государственного престижа в "мирном соревновании двух систем". Кажется, академик Арцимович в то время сформулировал, что занятия наукой - это способ удовлетворения собственного любопытства за счет государства. Вполне справедливо, хотя и несколько цинично.

Но советские форсированные вложения в науку только и были возможны в рамках системы партийно-государственной диктатуры, и практически вопреки общественным потребностям. Когда сегодня всего в нескольких километрах от московской кольцевой дороги нищая старушка-пенсионерка таскает воду ведрами из колодца в свой покосившийся деревянный домишко на фоне огромных параболических антенн центра дальней космической связи - это, к сожалению, тоже неотъемлемый результат развития советской науки. Так что сейчас, при многомесячных долгах по зарплате (недостойно мизерной для "великой научной державы"!) учителям и врачам, при катастрофическом распространении туберкулеза и детской беспризорности, фундаментальная наука в качестве хоть какого-то общественного приоритета явно не просматривается. Для решения упомянутых и многих других насущных проблем общества никаких новых фундаментальных знаний не требуется.

Что же касается прикладной науки, то во всем мире она поддерживается главным образом промышленностью, частным бизнесом, а не государственным бюджетом. В Советском Союзе прикладная наука обслуживала почти исключительно ВПК. При всей своей мощи, ее многолетние усилия так и не привели к развитию отечественных технологий производства ни конкурентоспособного телевизора, ни автомобиля, не говоря уже о таких более далеких от оборонки технологиях, как переработка аграрной продукции или, скажем, бытовой химии. Было бы странно надеяться на это чудо сейчас, в условиях полного развала промышленности, в том числе и оборонной. Необходимые технологии (даже технологии уничтожения продукции самого ВПК, например, химического оружия) оказывается проще и выгоднее купить (еще выгоднее - украсть) готовыми за рубежом, чем поручать разрабатывать отечественным специалистам. В этом нет, в принципе, ничего зазорного для страны. Только вот наука и многочисленные ученые при этом оказываются совершенно ненужными.

Стоит также честно признать, что распространенное мнение об огромных достижениях советской/российской науки во многом является результатом пропаганды времен уже упомянутого идеологического противостояния. Безусловно, были и есть выдающиеся фундаментальные результаты в различных областях знания. Однако количество таких результатов представляется совершенно неадекватным гигантскому размеру научных институтов, всего советского научного механизма, почти без изменений унаследованного Россией. Не идеальным, но достаточно объективным свидетельством такого несоответствия является, например, весьма скромное количество Нобелевских премий, полученных советскими учеными. Необходимо помнить при этом, что число специалистов, занятых в "науке и научном обслуживании" было, согласно советской статистике, примерно одинаковым в СССР и США. Советская наука была в основном затратной, трудоемкой и неэффективной, как и все советское народное хозяйство.

Безусловные выдающиеся и всемирно признанные достижения в космических и атомных исследованиях, перед многими участниками которых я искренне преклоняюсь, нисколько не опровергают написанного выше. Во-первых, все эти достижения не столько собственно научные, сколько научно-технические. Иными словами - не столько фундаментальные, сколько прикладные, инженерные. Во-вторых, они достались нашему народу ценой поистине огромных жертв, как материальных, так и человеческих. В гонке вооружений, побочным результатом которой и явились эти достижения, с затратами никто не считался. Именно непомерная тяжесть этих огромных и часто неэффективных затрат (чего стоит один только проект "Буран", так бездарно закончившийся уже в годы перестройки) и была одним из факторов, раздавивших в конце концов коммунистическую империю.

С этой точки зрения указанные достижения видятся скорее в негативном свете. Огромные жертвы оказались во многом впустую: надорвавшейся стране в наследство достались почти выработавшие свой ресурс спутники, устаревающие стратегические ракеты, закрытые города, где бывшим элитным ученым теперь месяцами не платят зарплату, и зоны экологического бедствия, которые потребуют еще новых затрат и новых жертв. Пройдет всего несколько лет, и бывшие выдающиеся научно-технические достижения социализма окончательно превратятся в "зону" Стругацких. У кого есть теперь моральное право оправдывать государственные расходы на науку перед лицом нищего и многократно обманутого и обобранного собственным государством народа? В сложившейся экономической и политической ситуации ожидать каких-либо существенных государственных вложений как в фундаментальную, так и в прикладную науку в ближайшие десятилетия явно не приходится.

Остается одна единственная функция, которая может на ближайшие десятилетия оправдывать в глазах общества существование науки как заслуживающего поддержки занятия в нашей во всех отношениях обанкротившейся стране. Эта функция - образовательная, т.е. подготовка квалифицированных кадров. Если мы не можем развивать серьезные научные исследования у нас в стране, мы должны по крайней мере попытаться сохранить и передать новому поколению тот уровень понимания современных научных проблем, методов, технологий, который у нас пока имеется. Сохранение этой способности понимать то, что реально происходит в мировой науке и технике, следить за этим развитием и по мере сил участвовать в нем - гораздо менее масштабная цель, чем те цели научной конкуренции с развитыми странами, которые традиционно декларировались советской/российской наукой. Эта скромная цель, конечно, тоже потребует каких-то расходов на научные исследования, но они должны быть тесно увязаны с обязательным условием использования самого процесса исследований как части образовательного процесса. Высоких расходов на содержание и обновление современной приборной базы таких исследований можно в значительной степени избежать расширив кооперацию с зарубежными и международными научными центрами и университетами. Однако основной целью такой кооперации должно быть опять-таки не проведение научных исследований как таковых, а образовательный процесс, подготовка кадров, т.е. то, что в прошлом веке называлось "подготовкой к профессорскому званию". Естественно, до тех пор, пока такие высококвалифицированные кадры не будут востребованы в процессе здорового экономического роста в стране, их подготовка будет ограничена лишь потребностями воспроизводства.

Взгляд в будущее

Сформулированный выше рецепт ограничения развития науки в основном образовательными целями, - это, конечно, рецепт для стран третьего мира. Но Россия на самом деле и является по многим показателям такой страной. Ее великодержавный статус держится лишь на наличии арсенала стратегического оружия и научно-технической инфраструктуры, созданной в свое время главным образом для развития и поддержания этого арсенала. Попытки сохранения этого статуса, не подкрепленные здоровым экономическим развитием, обречены на провал. Даже при самом оптимистическом взгляде в будущее, Россия еще в течение по крайней мере нескольких десятилетий будет гораздо больше нуждаться в развитии конкурентоспособного производства товаров массового спроса, современной дорожной сети, строительстве современного благоустроенного жилья, обеспечении большей продовольственной независимости на основе глубокой аграрной реформы и т.п., чем в поддержании стратегической великодержавности. Для решения всех этих первостепенных общественных задач никакой особенной науки, никаких новых научных знаний не требуется, так как эти проблемы давно и успешно решены во всех промышленно развитых странах, и необходимые технологии не представляют особого секрета.

Таким образом, созданный огромными жертвами нескольких поколений и сохраняющийся пока еще научно-технический комплекс непомерно избыточен по отношению к реальному уровню экономического развития России и неизбежно обречен деградировать. Но все же само его наличие - огромное преимущество России перед другими развивающимися странами, и его необходимо попытаться в максимальной степени использовать. Однако очевидно, что сохранить этот комплекс, не проведя его глубокого и болезненного реформирования - не удастся. Время, имеющееся на такие реформы, крайне ограничено: бесценными носителями российского все еще высокого научно-технического потенциала являются конкретные живые люди - нынешнее стареющее поколение научных работников. Нового научного поколения может не быть совсем. Реформы назрели достаточно давно, и по крайней мере десять лет уже потеряно впустую.

Современная российская наука все еще в значительной степени представляет собой полуфеодальный осколок советской общественной системы. С этой точки зрения проблемы структурной реформируемости российской науки немногим отличаются от аналогичных проблем промышленности, сельского хозяйства или армии, которые являются такими же полуфеодальными осколками советского наследства. И результаты реформ везде - пока почти нулевые. И причины этого везде одни и те же: "генералы", основной функцией которых в старой системе было выбивать, делить и распределять материальные, финансовые и др. ресурсы, в состоянии продолжить свое существование в нынешнем количестве и качестве, только паразитируя на огромной армии "крепостных" и всемерно охраняя свои распределительные права. Эта система всегда была чудовищно неэффективна. Сегодня делить и распределять в науке уже практически нечего.

Рецепты того, что нужно делать, достаточно общеизвестны и многократно обсуждались. Неоднократно предпринимались в последние годы и попытки реформ российской науки. В 1991-1992 они закончились ничем. В 1993 году был образован РФФИ, появились гранты фонда Сороса и ИНТАС - все это добавило насколько новых важных степеней свободы в децентрализованном финансировании научных исследований российских ученых, но не изменило плачевную ситуацию принципиально. В 1994 академики Захаров и Фортов написали в "Известия" отчаянную статью "Российская наука уже в коме", но, по сути не были никем услышаны. В 1996 накануне выборов президента РАН академик Велихов предлагал трезвую оценку существующего положения и реалистичную программу действий, но она не была поддержана большинством академиков, и все осталось без изменений. Громко заявленная в 1997 и широко обсуждавшаяся в печати и научном сообществе реформа науки не на шутку перепугала возможными серьезными переменами многих, начиная от директоров институтов и кончая младшими научными сотрудниками, но в конечном итоге через несколько месяцев все опять по сути свелось к незначительным косметическим и бюрократическим мерам. Сейчас, похоже, о какой бы то ни было реформе уже никто не вспоминает. А многие ученые и целые институты уже почти целое десятилетие озабочены исключительно проблемами физического выживания. Но достижение только лишь выживания сегодня - не облегчает выживания завтра. Сосредоточиваясь все это время лишь на проблемах выживания (без развития), мы в результате только незначительно затормаживаем окончательное и необратимое разложение.

Это разложение, возможно, не будет очень заметным со стороны. По-прежнему будут защищаться кандидатские и докторские диссертации, и число их может даже увеличиться. Количество академиков всяких академий тоже вряд ли уменьшится. Но к современной передовой и конкурентоспособной науке это уже будет иметь все меньшее и меньшее отношение. Останутся скорлупки слов, названий, титулов и званий, но реального, "живого", научного содержания в них уже не будет совсем. Агрессивное распространение всевозможных " международных академий энерго-информационных наук" и "докторов парапсихологии" свидетельствует о том, что процесс разложения давно и успешно идет.

К сожалению, очевидно, что политическая воля необходимая для проведения глубоких структурных реформ, в стране начисто отсутствует. Это относится, конечно, не только к науке. Но все же стоит перечислить те меры, которые, по моему мнению, необходимо предпринимать для спасения того ценного, что осталось от советской науки. В этих мерах нет ничего оригинального, они уже многократно озвучивались.

1. Полноценное финансирование среднего образования. Обязательное доведение средней зарплаты учителей государственной системы образования до реальной средней зарплаты, складывающейся в соответствующем регионе, и ее безусловная регулярная выплата.
2. Поддержание и развитие системы бесплатных общественных библиотек, центров доступа к Интернет повсюду в стране. На первый взгляд, эти две меры не связаны напрямую с выживанием российской науки в ближайшие годы, но очевидно, что без их последовательного осуществления у России не будет никакого научно-технического будущего в долгосрочной перспективе.
3. Полноценная глубокая интеграция фундаментальной науки и высшей школы. (Уже существует федеральная целевая программа под таким названием, но она финансируется явно недостаточно и дело движется черепашьими темпами.)
4. Многократное повышение роли научного самоуправления, профессиональных научных обществ (физического, химического, минералогического и др.) в решении всех вопросов научной жизни. Редколлегии научных журналов, состав экспертных конкурсных комиссий и т.п. должны формироваться и регулярно обновляться на основе демократических решений соответствующих научных обществ. Академия наук должна в идеале выполнять исключительно консультативные и экспертные функции. Как наиболее авторитетным и высококвалифицированным экспертам, государство может оставить членам РАН и других государственных академий все их существующие материальные привилегии. Однако, распорядительные и административные функции академий и их членов должны быть существенно сокращены и переданы профессиональным научным обществам.
5. Распределение всех государственных средств на научные исследования должно проводиться исключительно на конкурсной основе. На всех трех уровнях (базовое финансирование институтов и исследовательских центров, государственные научно-технические программы и гранты отдельным ученым или исследовательским группам) финансирование должно осуществляться только на основе открытых конкурсов программ и ограничено конкретными временными рамками (15-20 лет для институтов и центров, 5-10 лет для гос. программ, 1-5 лет для индивидуальных грантов). Экспертные конкурсные комиссии должны формироваться научными обществами и быть по возможности международными. Вся процедура конкурсов должна быть гласной и прозрачной. Механизм таких конкурсов достаточно хорошо отработан в мировой науке и в некоторой степени осуществлен уже в деятельности РФФИ. Однако до настоящего времени на конкурсной основе распределяется лишь очень небольшая часть средств на науку, в основном по относительно краткосрочным индивидуальным грантам, причем гласность и открытость на всех этапах конкурсов пока оставляет желать много лучшего.
6. Все научные и преподавательские должности во всех исследовательских институтах и ВУЗах должны замещаться исключительно в результате открытого всероссийского (в идеале - международного) конкурса и на ограниченный срок (3-5 лет).
7. Объем финансирования для победителей всех видов конкурсов (в том числе и должностных) должен позволять вести полноценную научную и преподавательскую работу, то есть его необходимо увеличить как минимум в 10 раз по сравнению с существующим уровнем.
8. Ввиду неизбежного значительного сокращения количества научных работников и целых институтов, необходимо предусмотреть средства на переквалификацию и перепрофилирование для тех, кто не получил поддержки. В условиях полноценной интеграции науки и образования удар массовой безработицы может быть значительно смягчен за счет перераспределения исследовательских и преподавательских функций и уменьшения учебной нагрузки преподавателей (в США типичная учебная нагрузка (ставка) для профессора университета составляет порядка 8 лекционных часов в неделю и может быть уменьшена вообще до нуля при условии особенно активной научной работы по грантам с участием студентов/аспирантов). При условии достойной оплаты учительского труда, многие из бывших научных сотрудников и преподавателей ВУЗов могут выбрать карьеру преподавателя средней школы. Высококвалифицированных учителей в стране не хватает. Кроме того, за счет трудоустройства высвободившихся научных работников и преподавателей (которое будет происходить в основном в немногих крупных городах и научных центрах) может быть значительно поднят исследовательский потенциал и качество подготовки специалистов в многочисленных региональных ВУЗах, где сейчас практически не ведется никакой серьезной научной работы. Несмотря на кажущуюся радикальность последних двух предложений, они представляются вполне осуществимыми при наличии дальновидных региональных властей и создании привлекательных условий для миграции за счет региональных бюджетов.
9. Освободить от налогообложения средства предприятий всех видов собственности и частных лиц, направляемые на научно-технические исследования и разработки, а также среднее и высшее образование.
10. Установить льготный налоговый режим для вновь образуемых малых предприятий в области науки и высоких технологий и льготный режим для экспорта их наукоемкой и высокотехнологичной продукции.
11. Отменить таможенные тарифы на импорт научного оборудования и материалов для научных исследований.
12. Не создавать препятствий для миграции студентов, аспирантов и специалистов в другие страны на учебу и работу на любые сроки. Всячески способствовать восстановлению и поддержанию профессиональных научных связей с российской научной диаспорой во всем мире. Создавать благоприятные условия для стремления у россиян за границей к сохранению российского гражданства (пока что общение с консульскими службами родной страны за рубежом по вопросам обмена/продления паспортов, получения необходимых справок и т.п. чаще вызывает желание поскорее избавиться от российского гражданства, чтобы никогда больше не иметь дела с этой бюрократией).
13. Было бы вполне реально рассчитывать на существенное увеличение числа студентов и аспирантов из других стран (в первую очередь СНГ, Китая и многих других), обучающихся в России на коммерческой основе. Это могло бы составить заметную добавку к научному бюджету. Образование в России все еще очень хорошее и относительно недорогое. Однако постоянная политическая и экономическая нестабильность, а особенно растущая бытовая и бюрократическая ксенофобия практически исключают реализацию таких возможностей. (Даже профессор-физик с мировым именем из Махачкалы для московского милиционера - в первую очередь незарегистрированное лицо кавказской национальности.)

Естественно, что любые реформаторские мероприятия придется выполнять в рамках лишь того скудного бюджета на науку, который на сегодня имеется у государства. Реформировать российскую науку может только само научное сообщество. Насколько оно способно провести жизненно необходимые и давно назревшие преобразования - большой вопрос, на который я не знаю ответа. Очевидно также, что многие из перечисленных мер могут быть успешно реализованы только при условии благоприятного и достаточно стабильного политического климата в стране. К сожалению, это находится целиком вне контроля научного сообщества.

Реформы в российской науке были бы гораздо менее болезненными, если бы целенаправленно и постепенно проводились уже в течение 10 лет. Но еще через 10-15 лет всякая нужда в структурных преобразованиях российской науки уже может полностью отпасть ввиду полного отсутствия объекта реформирования. И тогда единственное достойное место для российской науки останется только в учебниках истории, наряду с наукой античного мира, средневекового арабского востока и других великих цивилизаций прошлого. А в переболевшую, наконец, политическими и экономическими катаклизмами Россию придется, как в петровские времена, приглашать ученых из-за границы. Вполне возможно, что на такое приглашение откликнутся дети и внуки нынешних российских ученых-эмигрантов. Если, конечно, будущие руководители страны не станут предварительно интересоваться формой их носа, разрезом глаз или требовать справку о доле арийской крови в их жилах.

Работаю в ИЭМ РАН с 1979 года. В 1989 получил немецкую исследовательскую стипендию им. Александра фон Гумбольдта и 2 года работал в Германии, в Майнце, в Институте химии общества Макса Планка.

В июне 1991 вернулся в Россию (тогда еще СССР) полный нового опыта, планов и надежд. В августе 1991 успел провести одну интересную ночь у Белого Дома в Москве, о чем не жалею. В декабре 1991 участвовал в качестве делегата от ИЭМ РАН в расширенном Общем собрании РАН, куда помимо академиков и член-коров были допущены избранные представители академических институтов. Предполагалось, что будут обсуждаться глубокие реформы в Академии, но поведение и речи большинства академиков на этом собрании наглядно убедили не только меня, что никаких реформ, кроме косметических, они не допустят, чего бы это ни стоило. С тех пор, на мой взгляд, мало что изменилось.

В начале 1992 уехал по приглашению в Иллинойский университет (Урбана, США), где проработал почти 3 года. В 1994, несмотря на приглашение остаться, решил вернуться в Черноголовку, все-таки оптимистически оценивая возможности плодотворной научной работы в России. Вернулся 11 октября, как раз в "черный вторник"...

Почти 4 года проработал в Черноголовке, заведовал лабораторией, потом опять поехал работать по приглашению в США за месяц до августовского финансового обвала 1998. Предполагал, что уеду на год, но сейчас - не уверен, есть ли смысл возвращаться.

За последние 10 лет, начиная со своего Гумбольдтовского проекта, написал (один или в составе разных научных коллективов) примерно 30 заявок на исследовательские гранты в научные фонды Германии, США, Японии, Европейского Союза и России. Из них примерно половина победили в конкурсах и получили гранты. Сейчас наша небольшая научная группа в Черноголовке, помимо трех проектов РФФИ, участвует в трех международных проектах по изучению свойств и структуры сверхкритических водных растворов как перспективных химических сред для новых экологически чистых технологий. Сотрудничество включает помимо Черноголовки коллег из Махачкалы и Иваново, а также Украины, США, Израиля, Германии, Франции и Греции. Развивается оно пока вполне плодотворно, хотя до этого мы трижды безуспешно пытались заинтересовать подобным проектом Российское Министерство науки и технологий.

Написал всю эту историю с географией так подробно, чтобы ни у кого не создавалось впечатления, что написанное выше - плод воображения еще одного оторванного от российской реальности западного или прозападного фантазера.


Ссылки

1Зав. Лабораторией физических исследований Института экспериментальной минералогии РАН, Черноголовка, Московской обл.
http://www.iem.ac.ru/~andreyk/russian
В настояшее время - Visiting Scholar / Visiting Professor, Department of Geology, University of Illinois at Urbana-Champaign, 1301 W.Green St., 204 NHB, Urbana IL, 61801, USA
e-mail: kalinich@uiuc.edu
http://www.geology.uiuc.edu/~andreyk

   
Copyright © 1997-2007 РФФИ Дизайн и программирование: Intra-Center