Проблемы применения норм о недействительности сделок
В период перехода к рыночным отношениям резко увеличилось количество исков о признании сделок недействительными и их доля среди рассматриваемых судами дел.
Практика рассмотрения дел, связанных с недействительностью сделок, показывает, что эти дела возникают зачастую не в связи с желанием восстановить законное положение, а с целью получения каких-либо имущественных выгод, переложить на другую сторону убытки, вызванные просчетами в организации предпринимательской деятельности. Суды нередко подходят к рассмотрению исков о признании сделок недействительными излишне формально, не вникнув в смысл института недействительности.
Отсутствует понимание того, что недействительность и реституция - это крайние меры и применять их надо в том случае, если имеет место существенное нарушение закона, нет иного способа защиты и не предусмотрено другого последствия нарушения.
Действующее законодательство идет по этому пути, выделяя наиболее существенные нарушения в качестве оснований для признания сделок ничтожными, допуская частичное признание сделки недействительной, одобрение недействительной сделки, предусматривая другие либо альтернативные способы защиты, которые способны восстановить интересы субъектов гражданского оборота. Однако, частично выстроив эту логику, законодатель не довел ее до конца, не создал модель, обеспечивающую не только защиту прав, но и стабильность оборота.
Этому препятствует и правовой "менталитет", и тесно связанные с ним теоретические взгляды на недействительность сделок, основанные на классической теории недействительности сделок, понимание недействительной сделки как правонарушения.
Основные положения классической теории заключаются в том, что каждый вправе игнорировать ничтожную сделку, суд или иной орган должны принять во внимание ничтожность; ничтожность имеет необратимый характер (невозможность исправления, одобрения договора, неприменение исковой давности, так как договор поражается нормами права, а не судом)*(1).
Однако такой подход имеет ряд недостатков и предоставляет широкие возможности для злоупотреблений.
Так, по одному из дел, рассмотренных окружным судом, истец просил признать недействительным договор купли-продажи акций и взыскать с продавца стоимость акций, при том, что эмитент указанных акций к моменту рассмотрения спора был ликвидирован. Одним из мотивов отказа послужила невозможность применения реституции - передачи акций продавцу. В период же конкурсного производства в отношении эмитента возврат акций возможен. Однако при возврате акций в указанный период их цена была бы значительно ниже цены приобретения, в результате применения последствий недействительности сделки убытки, вызванные падением цены акций, были бы перенесены на продавца*(2).
Подобная ситуация возникает при возврате банкроту имущества, проданного до банкротства по недействительной сделке. Получив имущество, банкрот не в состоянии выплатить средства, вырученные от продажи этого имущества.
В судебной практике встречаются и более изощренные схемы использования института недействительности сделок. В качестве примера можно привести следующий случай.
Бывший участник общества с ограниченной ответственностью оспаривал решения общего собрания участников общества о заключении кредитных договоров. Кредитные договоры являлись крупной сделкой, поэтому были одобрены оспариваемым решением общего собрания участников. Фактически иск был направлен на то, чтобы признать недействительными кредитные договоры, заключенные обществом с банком, договоры залога и поручительства и не исполнять ранее принятые судебные акты о взыскании с общества в пользу банка задолженности по указанным договорам. Сначала в суде общей юрисдикции был признан недействительным (мнимым) договор дарения доли в уставном капитале, заключенный между истцом и третьим лицом до получения обществом кредита. Суд общей юрисдикции установил, что договор дарения не преследовал цели фактического изменения состава участников общества, и в порядке применения последствий недействительности сделки признал за истцом право собственности на ранее подаренную им долю в уставном капитале. Получив такое решение, истец пытался оспорить решения собрания участников общества, ссылаясь на то, что недействительность договора дарения доли влечет недействительность решений общего собрания участников общества, принятых в период, в течение которого он не являлся участником общества*(3).
Следует обратить внимание на то, что при заключении недействительной (ничтожной) сделки закон, как правило, нарушают обе стороны. Любая сторона в недействительной сделке вправе требовать восстановления прежнего состояния. Таким образом, закон защищает интересы нарушителей закона и игнорирует интересы добросовестных (третьих) лиц, не соблюдая при этом баланс нарушаемых имущественных интересов. Это было настолько очевидным и стало опасным для оборота, что Конституционный Суд РФ вынужден был принять постановление, в котором высказался, что федеральный законодатель должен предусматривать такие способы и механизмы реализации имущественных прав, которые обеспечивали бы защиту не только собственникам, но и добросовестным приобретателям как участникам гражданского оборота. В противном случае для широкого круга добросовестных приобретателей, проявляющих при заключении сделки добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность, будет существовать риск неправомерной утраты имущества, которое может быть истребовано у них в порядке реституции. Подобная незащищенность вступает в противоречие с конституционными принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, дестабилизирует гражданский оборот, подрывает доверие его участников друг к другу, что несовместимо с основами конституционного строя Российской Федерации как правового государства, в котором человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита - обязанность государства. Конституционный РФ Суд указал на необходимость при разрешении споров о применении последствий недействительности сделок выяснять, отвечает ли покупатель имущества по второй сделке требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю в силу ст. 302 Гражданского кодекса РФ (постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева").
Угрозу стабильности гражданского оборота несут и длительные сроки исковой давности по недействительным (ничтожным) сделкам. В свое время Е. Годэмэ писал, что особенно опасной для оборота считается продолжительность сроков исковой давности по искам о недействительности*(4). Осознав данную опасность, российский законодатель сокращает указанные сроки (на момент написания статьи в Государственную Думу внесен соответствующий законопроект).
И, наконец, как показывает уже многолетний опыт практики применения норм о недействительных сделках, обсуждаемый подход малоэффективен в борьбе с нарушением требований законодательства, поскольку количество таких споров растет.
На наш взгляд, практика рассмотрения данной категории дел требует существенной корректировки. Суды должны быть ориентированы на сокращение (либо исключение) случаев признания сделок недействительными и применения реституции, когда это используется одной из сторон сделки либо иными лицам для получения имущественных выгод.
В связи с этим требуется и соответствующая корректировка доктринального определения недействительности сделки.
В юридической литературе нет единого мнения о понятии "недействительности". Обычно к характеристике категории недействительности подходят с позиций анализа оцениваемого ею деяния (качества акта). Обсуждаются вопросы о том, является ли недействительная сделка сделкой или правонарушением и можно ли вообще считать недействительную сделку юридическим фактом. Прежде всего следует рассмотреть последний вопрос.
Недействительные сделки в системе юридических фактов
Традиционно недействительные сделки не относят к числу сделок. Большинство ученых считают правомерность основным элементом сделки как юридического факта, полагая, что отсутствие в конкретной сделке элемента правомерности означает, что возникшее по форме как сделка действие на самом деле является не сделкой, а правонарушением.
Анализируя взгляды российских цивилистов на правовую природу недействительных сделок, можно выделить два признака, предлагаемых для обоснования различия в правовой природе действительной и недействительной сделки:
- правомерность (неправомерность) действий;
- способность их порождать те юридические последствия, на которые они направлены.
Между тем, в литературе убедительно показано, что не все недействительные сделки неправомерны, в некоторых недействительных сделках совершаемые сторонами действия не являются неправомерными. В то же время, по мнению М.М. Агаркова, такие действия не являются и правомерными: "волеизъявление, совершенное лицом, вполне лишенным дееспособности или же временно находящимся в таком состоянии, когда оно не может понимать значения своих действий (ст. 31), а также волеизъявление, которое по соглашению сторон совершено лишь для вида и без намерения породить юридические последствия (ст. 34), сами по себе взятые, являются действиями юридически безразличными. Они не являются неправомерными, так как не нарушают ни повелений, ни запретов закона. Но они не принадлежат и к числу правомерных юридических действий, так как их совершение не вызывает ни установления, ни изменения, ни прекращения правоотношений. То же следует сказать и по поводу сделок, недействительных вследствие несоблюдения требуемой законом формы. Совершенное в простой письменной форме завещание, не удостоверенное нотариальным порядком, именуется законом сделкой, но не является ни правонарушением, ни правомерным юридическим действием".*(5)
Видимо, имея в виду такие сделки, Н.В. Рабинович видела в недействительной сделке "двойную" природу: сделки (по содержанию, форме и направленности) и правонарушения (нарушает норму закона, установленный правопорядок). В то же время она предлагала считать недействительную сделку правонарушением особого порядка, одним из видов правонарушений в широком смысле этого слова, не совпадающим с теми противозаконными действиями, которые имеются в виду в ст. 403-415 Гражданского кодекса РФ 1922 г. (правонарушения в узком смысле)".*(6)
Сторонники применения признака правомерности выводят названный признак также из традиционной классификации юридических фактов, в соответствии с которой сделки относятся к дозволенным действиям:
┌─────┐
│Факты│
└──┬──┘
┌────────────────────┴──────────────────┐
┌────┴───┐ ┌──┴────┐
│Действия│ │События│
└────┬───┘ └───────┘
┌─┴───────────────────────────────────────┐
┌────┴──────┐ ┌─────┴───────┐
│Дозволенные├──────┐ ┌──┤Недозволенные│
└───────────┘ │ │└─────────────┘
┌────────────┐ │ │ ┌─────────┐
│Неумышленные├───┤ ├────┤Случайные│
└────────────┘ │ │ └─────────┘
┌────────────────┴──┐ │ ┌────────────┐
│Умышленные (сдулки)│ ├────┤Неосторожные│
└───────────────────┘ │ └────────────┘
│
┌─────┴─────────────────┐
│Умышленные неосторожные│
└───────────────────────┘
Однако обоснованным представляется мнение тех, кто считает нелогичным с точки зрения создания классификации юридических фактов проводить их деление одновременно по двум основаниям: волевому признаку, а затем - по признаку правомерности, поскольку данные признаки являются совершенно самостоятельными и в результате оценивают действия по разным основаниям.
Если юридические факты делить по одному основанию - волевому признаку, то оснований для признания правомерности основным признаком сделки не имеется.
Вряд ли имеются принципиальные возражения и для иной классификации юридических фактов, а именно:
┌─────┐
│Факты│
└──┬──┘
┌────────────────────┴───────────────────┐
┌────┴────┐ ┌────┴──────┐
│Действия │ │ События │
│(волевые)│ │(неволевые)│
└────┬────┘ └───────────┘
┌─┴───────────────────────────────────────┐
┌──┴───┐ ┌───┴────┐
┌┤Сделки│ ┌─┤Поступки│
│└──────┘ │ └────────┘
│ │
│ │
│ ┌──────────────┐ │ ┌──────────────┐
├──┤Действительные│ ├─┤Правонарушения│
│ └──────────────┘ │ └──────────────┘
│ │
│ ┌────────────────┐ │ ┌──────────────────┐
└──┤Недействительные│ │ │Создающие правовой│
└────────────────┘ └─┤результат, конста-│
│тирующие факт │
└──────────────────┘
Таким образом, признак неправомерности действительно присущ как недействительным сделкам, так и правонарушениям, однако это разнопорядковый, более низкий по отношению к направленности критерий, что позволяет в системе юридических фактов отнести недействительные сделки к классу сделок, а не правонарушений.
Не имеется безусловных оснований и для признания обязательным признаком сделки того правового эффекта, на возникновение которого она была направлена.
Действующее законодательство не дает оснований для включения в понятие "сделки" вызываемых ею правовых последствий, в том числе именно тех, на достижение которых были направлены совершаемые действия.
Согласно ст. 153 ГК РФ (здесь и далее имеется виду действующий Гражданский кодекс РФ, если нет оговорок) под сделками признаются только действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, т.е. критерием для отнесения действий к категории сделок является направленность действий, а не их результат. Признание действия сделкой не зависит от того, возникли ли из него права и обязанности, которые являлись целью их совершения, важно, чтобы действия имели соответствующую направленность.
В соответствии с легальным определением недействительной сделки (ст. 166 ГК РФ) различие между действительной и недействительной сделками заключается в том, что действительная сделка - это сделка, порождающая тот правовой результат, к которому стремились стороны, а недействительная сделка не вызывает желаемый сторонами правовой результат (согласно ст. 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения).
Имеется ли правовой, а точнее, практический смысл в ином определении недействительной сделки, в том числе через правонарушение (такое мнение поддержано почти всеми современными исследователями данного института) либо в признании недействительной сделки правовым "ничто" (безразличным для права явлением)*(7)?
Нельзя сказать, что взгляды ученых относительно понятия "недействительной сделки" взаимно исключают друг друга. Различия состоят в том, что одни авторы делают акцент на понимании внешней стороны, имеющей большее практическое значение, другие - на внутреннем содержании (неюридический факт, правовое "ничто"), обосновывая в дальнейшем отсутствие необходимости признания за таким явлением самостоятельных правовых последствий (в частности, реституции).
Представляется, что практическая сторона вопроса является решающей для отнесения недействительных сделок к классу сделок, а не иных правовых явлений, поскольку, например, признак правомерности (неправомерности) выявляется только в результате квалификации оцениваемого действия, которая происходит путем сравнения условий совершенного действия с условиями действительности сделок.
Различая юридические сделки в широком и тесном смысле, Д.Д. Гримм отмечал, что юридическая сила сделки в широком смысле (заявление, служащее выражением воли одного лица или нескольких лиц, в котором излагается план их отношений) зависит от того, насколько конкретная сделка соответствует абстрактному типу юридических сделок, например, тип купли-продажи, займа, поручительства, завещания, и т.д., под которые в данном частном случае подводится данная конкретная сделка для решения вопроса о том, насколько она соответствует надлежащему типу*(8).
Принципы составления классификаций также предполагают, что признаки, по которым классифицируются элементы системы, должны быть не только теоретически, но и практически значимы и давать возможность сделать наибольшее число утверждений*(9).
Включение недействительных сделок в общее понятие "сделки" важно с точки зрения возможности квалификации данного правового явления, а определение понятия "недействительная сделка" в качестве правонарушения или иного правого явления уводит от смысла отграничения недействительной сделки от действительной.
Кроме того, между волеизъявлением сторон и признанием сделки недействительной всегда существует обязательный этап "оценки силы сделки".
С одной стороны, юридические последствия сделок наступают не потому, что этого желают заинтересованные лица: частная воля формулирует только желательные для нее предположения для достижения намеченного в данном случае практического результата, но не от нее зависит придать этим предположениям юридически обязательную силу; с другой стороны, объективное право не порождает никаких реальных последствий, а устанавливает только абстрактные критерии, на основании которых производится оценка силы и значения конкретных волевых актов, облеченных в форму сделки*(10).
Сделки заключаются с целью возникновения гражданских прав и обязанностей. Из статьи 8 ГК РФ вытекает, что гражданские права и обязанности возникают из сделок, предусмотренных законом, а также из сделок, хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему. Отсюда действительно следует, что недействительные сделки (сделки, противоречащие закону) не порождают гражданские права и обязанности. Однако лишение недействительной сделки как сделки, на совершение которой она была направлена, юридической силы происходит только в результате ее оценки.
Ничтожный или оспоримый договор устанавливает известное фактическое состояние ввиду его исполнения или вследствие этого исполнения*(11).
В практической жизни до момента, пока заинтересованное лицо не оспорило сделку, в том числе ничтожную, или не заявило о ее недействительности, суд не применил последствия недействительности ничтожной сделки, она существует (стороны исполняют такую сделку, а третьи лица исходят из презумпции ее действительности), т.е. как и действительная, она порождает, изменяет, прекращает имущественные отношения сторон. По большому счету, вывод о том, что недействительные сделки не порождают юридических последствий, бессмысленен, когда он не влечет изменений в имущественном положении сторон. Ведь на самом деле действия, которые квалифицируются как сделки, совершаются не для того, чтобы изменить права и обязанности сторон сделки, а для того, чтобы изменить их имущественное положение, предоставить возможность воспользоваться имуществом (благами), которым сторона не могла воспользоваться до совершения указанных действий.
В случае если недействительная (ничтожная) сделка исполнена, применяется исковая давность, предусмотренная ст. 181 ГК РФ. В такой ситуации положение классической теории о том, что недействительность договора поражает его в соответствии с нормами права и независимо от решения суда, истечение срока давности ни в какой мере не может иметь значения для признания абсолютной недействительности договора, не имеет никакого практического смысла. Получается, что такая сделка все же создала определенные последствия и они объективно ничем не отличаются от тех последствий, на которые она была направлена и которые наступили бы и при действительности сделки. Напротив, признание такой сделки недействительной становится вредным, поскольку исчезает основание для приобретения имущества, появляется неопределенность правового состояния имущества.
Поэтому утверждение о том, что ничтожные сделки всегда являются правовым "ничто", безразличным для права явлением, носит сугубо теоретический характер.
Поскольку недействительные и действительные сделки имеют общий волевой признак - направленность действий на возникновение правового результата (этот признак присущ всем недействительным сделкам, кроме мнимых) и недействительность устанавливается только в результате оценки явления как сделки, недействительные сделки в большей степени являются сделками, чем иными правовыми явлениями.
Кроме того, как справедливо отмечал О.С. Иоффе, последствия совершения и исполнения недействительной сделки регулируются не каким-то особым законодательством, а именно законодательством о сделках*(12).
Совершенно обоснованно и суждение Д.О. Тузова о том, что "в категории действительности находит отражение отнюдь не сущностное свойство самого действия, а лишь его последующая правовая оценка, которая, как и сам правопорядок, исторически изменчива и, в известной степени, случайна"*(13).
Именно с этих позиций, на наш взгляд, следует подходить к анализу категории недействительности и рассматривать ее как меру охраны нарушенных прав и интересов общества или его отдельных субъектов. Под мерой охраны понимается предусмотренный нормой конкретный вариант поведения управомоченных лиц (компетентных органов) по пресечению правонарушений, восстановлению (компенсации) нарушенного интереса либо иной его защите и активному имущественному воздействию на нарушителя. Меры охраны в гражданском праве представлены самыми разнообразными вариантами моделей поведения: признание права, лишение охраны субъективного права, пресечение деяния, восстановление положения, компенсация убытков, принудительное исполнение, взыскание неустойки и т.п. Многообразие мер охраны обусловлено множеством различных охраняемых законом интересов и вариантов их нарушения*(14).
Мы полностью разделяем мнение Т.И. Илларионовой, которая отмечала, что фактическая правовая значимость недействительности состоит в том, что в ней раскрывается содержание меры защиты, направленной на лишение конкретного поведения лица силы юридического факта*(15).
Таким образом, недействительность правильнее рассматривать как форму лишения сделки юридической силы, установленную с целью охраны (защиты) нарушенных прав и интересов общества и его отдельных субъектов, т.е. как способ защиты права.
Указанный способ защиты гражданских прав закреплен в ст. 12 ГК РФ (признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий недействительности оспоримой и ничтожной сделки).
Как отмечает В.Ф. Яковлевым, применение принудительных мер (мер защиты нарушенных прав) в гражданском праве основано на правовой инициативе самих участников гражданских правоотношений. Предусмотренные гражданским правом санкции, т.е. неблагоприятные для правонарушителя последствия, не могут применяться против воли потерпевшего лица. По общему правилу, суд лишен возможности применять гражданско-правовые санкции по своей инициативе. В этом смысле исключение составляет содержащееся в ст. 166 ГК РФ правило о том, что суд может применять последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе. Представляется, что эта норма не должна толковаться и применяться слишком широко. Если последствие недействительности ничтожной сделки состоит в двусторонней реституции, т.е. в восстановлении имущественного состояния лиц, участвующих в недействительной сделке, то, очевидно, что такое последствие не может быть применено против воли участников сделки. Суд вправе и обязан применять последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе в тех случаях, когда эти последствия носят публично-правовой характер, т.е. когда имущество лица, переданное или подлежащее передаче по сделке, изымается и обращается в доход государства*(16).
Изложенное понимание недействительности позволяет сформулировать важные практические выводы:
- если недействительность понимать как меру (способ защиты), то такой способ не должен существовать сам по себе, безотносительно к конкретному интересу, защищаемому законом;
- сделка не может признаваться недействительной, если не установлено реальное нарушение чьих-либо прав и законных интересов;
- защита не должна осуществляться указанным способом, если это влечет нарушение других прав и интересов в большей степени, чем самой недействительной сделкой.
Тенденции развития судебной практики
Анализ сложившейся судебной практики последнего времени свидетельствует о том, что ею восприняты идеи не классической теории, а теории оспоримости*(17), которая отвечает требованиям современного гражданского оборота.
В качестве примера следует привести два постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 03.12.02 N 6616/02 и от 28.01.03 N 12024/02, в которых высшая судебная инстанция, признав, что нарушения закона имеются, оставила в силе решения судов об отказе в иске о признании сделок недействительными и применении последствий их недействительности. В обоснование отказа в иске высшая судебная инстанция указала на отсутствие реального (а не предполагаемого законодателем при формировании нарушенной нормы закона) нарушения публичных интересов и возможность причинения значительного вреда другой стороне в сделке, которая действовала добросовестно.
Прокурор Ярославской области в защиту государственных и общественных интересов обратился в Арбитражный суд Ярославской области с иском к предпринимателю Зайко Н.Ю., Фонду имущества Ярославской области о признании недействительными договора купли-продажи недвижимости и применении последствий недействительности названной сделки.
Предприниматель Зайко Н.Ю. приобрела в собственность нежилые помещения в здании, являющемся памятником истории и культуры местного значения, способом, не предусмотренным законодательством о приватизации, и при отсутствии права на выкуп арендуемых помещений. Судебными инстанции в иске было отказано. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, рассмотрев дело по протесту первого заместителя Генерального прокурора Российской Федерации, не нашел оснований для его удовлетворения указав, следующее. Материалами дела установлено, что с 1992 г. до 1 апреля 1997 г. часть спорных помещений площадью 40 кв. м в здании, расположенном по упомянутому адресу, была предоставлена в аренду частному предприятию "Виктория", возглавляемому Зайко Н.Ю., для использования под магазин. Поскольку здание, являющееся памятником истории и культуры, находилось в разрушенном состоянии и переданные в аренду помещения подлежали восстановлению, арендатор был освобожден от уплаты арендной платы с условием их восстановления за счет собственных средств. В последующем между Комитетом по управлению муниципальным имуществом (арендодатель) и предпринимателем Зайко Н.Ю. (арендатор) был заключен договор от 01.04.97 аренды спорных нежилых помещений с правом их выкупа арендатором. После включения 31.12.98 здания, в котором находились подлежащие восстановлению помещения, в реестр федеральной собственности между департаментом по управлению имуществом и предпринимателем Зайко Н.Ю. был заключен договор от 21.01.99 N 23Ф на аренду нежилых помещений. Дополнительным соглашением к этому договору арендатору было предоставлено право на выкуп арендуемых помещений. Переданные в аренду спорные нежилые помещения были полностью восстановлены арендатором за счет его собственных средств. Передача в собственность предпринимателю Зайко Н.Ю. по договору от 26.02.99 восстановленных ею помещений в здании - памятнике истории и культуры местного значения произведена с согласия государственных органов в лице губернатора Ярославской области, департамента по управлению государственным имуществом и Министерства культуры РФ. При рассмотрении настоящего дела ответчик - фонд имущества и третье лицо - департамент по управлению имуществом в возражениях на иск заявили о том, что государственные интересы в результате приобретения предпринимателем Зайко Н.Ю. права собственности на восстановленные ею помещения не нарушены. Поскольку объект недвижимого имущества, на который зарегистрировано право собственности за предпринимателем Зайко Н.Ю., является новым объектом, возникшим в результате проведения ею восстановительных работ, Зайко Н.Ю. является собственником вновь созданного на свои средства имущества и это имущество не подлежит возврату в государственную собственность. Изъятие указанного имущества у предпринимателя Зайко Н.Ю. означало бы прекращение у нее права собственности на новый объект, созданный ею в результате разрешительных действий государственных органов, направленных на восстановление пришедшего в негодность государственного имущества, и ликвидировало бы имущественную базу индивидуального предпринимателя, используемую в хозяйственной деятельности.
По другому делу Высший Арбитражный Суд РФ указал на отсутствие у суда кассационной инстанции полномочий устанавливать ничтожность сделки (суд исходил из мнимости сделки), поскольку "по такому основанию иск не заявлялся и, соответственно, судами первой и апелляционной инстанций не рассматривался. Суд кассационной инстанции при рассмотрении дела вышел за пределы основания иска*(18).
В практике окружных судов также наблюдается тенденция защиты добросовестных участников гражданского оборота.
ФАС Уральского округа в своем постановлении согласился с выводом судов о том, что сделка по передаче Комитетом недвижимого имущества в уставный капитал АОЗТ правомерно квалифицирована как ничтожная (ст. 168 ГК РФ), но оставил в силе решение суда об отказе иске о применении последствий ее недействительности, указав, что арендное предприятие (ныне - АОЗТ) лишено было Комитетом права осуществить приватизацию способом, соответствующим его правовому статусу (ст. 15 Закона РФ "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации"), в качестве АОЗТ предприятие просуществовало почти 10 лет. Ресторан приватизировался имуществом всего предприятия и в данном конкретном случае применение последствий недействительности сделки приведет к ликвидации предприятия, что нарушит права и законные интересы акционеров общества и их кредиторов*(19).
Интерес вызывает и дело, рассмотренное ФАС Северо-Кавказского округа.
Общество с ограниченной ответственностью обратилось в арбитражный суд с иском к сельскохозяйственному производственному кооперативу о возврате имущества, полученного по ничтожным сделкам и выселении ответчика из занимаемых помещений. Конференцией полномочных представителей общества 24.07.97 было принято решение о выходе участников из состава общества и определении их долей с учетом кредиторской задолженности общества. В последующем была определена величина имущественного и земельного пая каждого участника, вышедшие из общества участники передали свои паи кооперативу в качестве паевых взносов, а имущество, которое по стоимости должно соответствовать сумме паевых взносов, передано обществом непосредственно кооперативу. Определением арбитражного суда от 03.03.99 введено внешнее управление, назначен внешний управляющий, который и предъявил к ответчику иск о возврате имущества, ссылаясь на незаконность выделения имущества выбывающим из общества участникам и передачи имущества кооперативу. Отказывая в иске, кассационная инстанция указала, что при выборе способа судебной защиты следует исходить из соблюдения интересов обеих сторон спора. Решение суда должно, с одной стороны, в полной мере обеспечивать соблюдение законных интересов истца, а с другой, - использовать для этого наиболее рациональный способ, такой, который в наименьшей степени нарушает интересы ответчика. По данному делу требования истца направлены на возврат всего имущества, ранее переданного кооперативу. Интерес же истца состоит в получении возможности в максимальной степени удовлетворить требования его кредиторов. Удовлетворение иска приведет к полному прекращению деятельности ответчика и усложнит процесс удовлетворения требований кредиторов общества. Таким образом, удовлетворение иска без обеспечения в полной мере интересов общества (а точнее, его кредиторов) влечет наиболее неблагоприятные последствия для кооператива. В то же время интересы кредиторов могут быть обеспечены путем привлечения кооператива к солидарной ответственности по обязательствам, возникшим до совершения оспариваемых сделок, при этом кооператив получает возможность продолжать свою деятельность. При нарушении установленного порядка реорганизации вновь образованные организации несут солидарную ответственность по долгам реорганизованного общества в соответствии со ст. 60 ГК РФ, причем солидарная ответственность подлежит применению не только, если разделительный баланс не дает возможности определить правопреемника реорганизованного лица, но по аналогии закона и при наличии других нарушений, препятствующих погашению кредиторской задолженности этого лица. При рассмотрении вопроса о законности решения конференции и реорганизации в целом следует учитывать специфику отношений, сложившихся в сельскохозяйственных предприятиях, и особенности сельскохозяйственного производства. В сельскохозяйственных предприятиях, образованных на базе бывших колхозов и совхозов, сложилась практика проведения конференций полномочных участников вместо собрания участников. При таких обстоятельствах признавать недействительными решения конференций по формальным основаниям недопустимо. Это приведет к тому, что все решения конференций полномочных представителей могут быть оспорены и признаны недействительными, что в свою очередь повлечет полную дезорганизацию деятельности сельскохозяйственных предприятий и, как следствие, убыточность их деятельности.
В данном случае степень нарушения правовых норм и последствия этого нарушения явно менее опасны, чем последствия признания оспариваемых решений недействительными. Признание решений конференций недействительными не соответствует одному из основных требований гражданского права - требованию разумности (ст. 6 ГК РФ)*(20).
Между тем, если законодатель предусмотрел иные последствия нарушения закона, не связанные с недействительностью, то сделка не должна признаваться недействительной.
Важной новеллой Кодекса 1994 г., по сравнению с ранее действовавшим законодательством является ст. 168 Гражданского кодекса РФ, которая устанавливает, что сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима или не предусматривает иных последствий нарушения.
Редакция ст. 48 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. была иной: "Недействительна сделка, не соответствующая требованиям закона".
В статье 168 Гражданского кодекса РФ содержится новое положение о том, что не всякое нарушение норм права вызывает недействительность сделки. Законом могут быть предусмотрены иные последствия тех или иных нарушений, и в этом случае, несмотря на имеющееся нарушение закона, сделка признается действительной. Недействительность наступает только в том случае, если иные последствия не установлены законом.
Как правило, иные последствия нарушения установлены нормами права, регулирующими конкретные правоотношения.
Так, недопустимо признавать сделки недействительными:
- по мотиву несоблюдения простой письменной формы сделки, так как по общему правилу это не делает сделку недействительной, но затрудняет доказывание факта ее наличия и ее условий. При возникновении спора стороны не могут ссылаться на свидетельские показания, но могут в подтверждение сделки приводить письменные и иные доказательства (п. 1 ст. 162 ГК РФ). Только в случаях, прямо указанных в законе, несоблюдение простой письменной формы сделки влечет за собой ее недействительность: внешнеэкономическая сделка (п. 3 ст. 162); соглашение о неустойке (ст. 331); договоры залога движимости (п. 2 и 4 ст. 339; поручительства (ст. 362); предварительные (п. 2 ст. 429); продажи недвижимости (ст. 550), продажи предприятия (п. 2 ст. 560), аренды на срок более одного года (п. 1 ст. 609); аренды зданий и сооружений (п. 1 ст. 651), аренды предприятия (п. 3 ст. 658), кредита (ст. 820); банковского вклада (ст. 836); страхования (п. 1 ст. 940); доверительного управления движимым имуществом (п. 1 и 3 ст. 1017) и коммерческой концессии (п. 1 ст. 1028);
- по мотиву незаконности реализации ранее проданного имущества (прав), так как в этом случае последствием нарушения является возмещение убытков (ст. 398 ГК РФ);
- по мотиву нарушения порядка приобретения 30% голосующих акций (п. 6 ст. 80 Федерального закона "Об акционерных обществах");
- по мотиву совершения участником полного товарищества от своего имени в своих интересах или в интересах третьих лиц сделок, однородных с теми, которые составляют предмет деятельности товарищества, без согласия остальных участников (п. 3 ст. 73 ГК РФ);
- по мотиву нарушения преимущественных прав, поскольку способом защиты при таком нарушении является перевод прав либо возмещение убытков (ч. 3 ст. 250 ГК РФ, ст. 621 ГК РФ, ст. 7 Федерального закона "Об акционерных обществах" (с изменениями и дополнениями, внесенными Федеральным законом от 07.08.01 N 120-ФЗ).
- применительно к п. 3 ст. 53 ГК РФ (эта норма устанавливает, что лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно) Высший Арбитражный Суд РФ высказался, что нарушение этих требований не может служить основанием для признания сделки ничтожной, поскольку в п. 3 ст. 53 Кодекса предусмотрено последствие нарушения этой нормы - возмещение убытков лицом, выступающим от имени юридического лица, в случае их причинения*(21).
Следует заметить, что и при отсутствии в норме права, регулирующего конкретное правоотношение, указания на иные последствия в некоторых случаях судебной практикой признается необходимость применения не общих норм о недействительности сделки, а по аналогии закона тех последствий, которые регулируют сходные отношения (ст. 6 ГК РФ).
Например, в п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 2 апреля 1997 г. N 4/8 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах" (в редакции от 05.02.98) было указано, что при отчуждении акционером закрытого общества принадлежащих ему акций другому лицу по цене, которую готовы были уплатить акционеры данного общества (общество), акционеры или общество, чье право на преимущественное приобретение акций нарушено, могут обратиться в суд с требованием о переводе прав и обязанностей покупателя этих акций на соответствующее заинтересованное лицо.
Изложенная рекомендация была дана высшей судебной инстанцией, несмотря на то, что закон об акционерных общества 1995 г. такой нормы не содержал.
Аналогичный подход используется при оценке нарушений прав кредиторов, допущенных при реорганизации юридических лиц.
Основанием для отказа в иске о признании недействительной реорганизации юридического лица по иску кредитора служат следующие доводы: "Статья 60 ГК РФ предусматривает такую гарантию прав кредиторов юридического лица при его реорганизации, как солидарная ответственность. Причем солидарная ответственность подлежит применению не только, если разделительный баланс не дает возможности определить правопреемника реорганизованного лица, но по аналогии закона (ст. 6 ГК РФ) и при наличии других нарушений, препятствующих погашению кредиторской задолженности этого лица. Законный интерес истца (кредитора) состоит в погашении долга, возникшего перед истцом у общества. Указанный интерес подлежит защите путем привлечения общества к солидарной ответственности. Поскольку в данном случае законом предусмотрен специальный способ защиты интересов кредиторов, иск о признании реорганизации недействительной не подлежит удовлетворению"*(22).
В юридической литературе данная позиция поддержана В.А. Рахмиловичем, который аргументировал это тем, что неуведомление кредиторов о предстоящей реорганизации следует считать грубейшим нарушением закона. Если о реорганизации не были уведомлены все или большинство кредиторов, то им должно быть предоставлено право судебного оспаривания самой реорганизации и признания ее состоявшейся. В случае неуведомления лишь некоторых кредиторов последним следует предоставить право потребовать досрочного исполнения (прекращения) обязательства от любого или всех правопреемников в порядке солидарной ответственности, применив по аналогии (ст. 6 ГК) норму п. 3 ст. 60 ГК РФ*(23).
Иного мнения придерживается О.Г. Ломидзе, полагающая, что поскольку ст. 60 ГК РФ не устанавливает последствий несоблюдения учредителями (органом, принявшим решение о реорганизации) правила о необходимости оповещения кредиторов, при таком нарушении кредиторы вправе обратиться в суд с иском о признании реорганизации недействительной*(24).
В связи с формулировкой ст. 168 ГК РФ "недействительность сделки, не соответствующей закону" обычно обсуждаются вопросы: нарушение ли всякого закона, нарушение ли только закона должны приводить к признанию сделки недействительной*(25).
Высказаны мнения о том, что не всегда должна быть нарушена только конкретная норма. Гражданско-правовое нарушение может заключаться также в противоречии положению, неизбежно вытекающему из конкретной правовой нормы, и нарушении основных принципов и общих норм права*(26).
Сделка оказывается ничтожной также в том случае, когда цель, на достижение которой направлена воля, запрещена правом*(27), в то же время не должна защищаться и цель, противная закону
*(28)ООО "Делфи" и крайпотребсоюз обратились в арбитражный суд с иском к ЗАО "Ипатовский пивзавод", ОАО "Пульс" и ЗАО "Энергомашсервис-А" о признании недействительными договоров купли-продажи акций ЗАО "Ипатовский пивзавод", заключенных ЗАО "Ипатовский пивзавод" и ОАО "Пульс", и договора от 15.10.02 купли-продажи этих акций, заключенного ОАО "Пульс" и ЗАО "Энергомашсервис-А", а также о применении последствий недействительности указанных сделок. Решением суда иск удовлетворен. Постановлением апелляционной инстанции решение отменено, в иске отказано. Кассационная инстанция оставила в силе постановление апелляционной инстанции. Как следовало из материалов дела и пояснений истцов, цель исковых требований - признание перечисленных сделок недействительными - состоит в увеличении доли истцов, которая должна произойти в случае возврата акций обществу "Ипатовский пивзавод" и последующего уменьшения уставного капитала общества. Согласно ст. 72 Федерального закона "Об акционерных обществах" общество вправе приобретать размещенные им акции по решению совета директоров (наблюдательного совета), если номинальная стоимость акций общества, находящихся в обращении, не составит менее 90% от уставного капитала общества. Акции, право собственности на которые перешло к обществу, должны быть реализованы обществом по цене не ниже их номинальной стоимости не позднее одного года после их приобретения обществом, в противном случае общество обязано принять решение об уменьшении своего уставного капитала. Следовательно, уменьшение уставного капитала общества может произойти только при невыполнении требования закона о продаже акций. Это значит, что цель исковых требований достигается через нарушение закона, а поэтому интересы истцов не могут признаваться законными.
Применение положения "сделка, не соответствующая требованиям закона" вызывает и другой вопрос: подразумевает ли названная норма любое нарушение закона (иных правовых актов) в качестве основания для признания сделки недействительной?
На наш взгляд, недопустимо признание сделки недействительной в связи с несущественными (для законности сделки) нарушениями правовых норм.
Данная тенденция обозначена в некоторых постановлениях Высшего Арбитражного Суда РФ.
Так, в одном из постановлений содержится вывод о том, что нарушение требования об определении рыночной цены имущества (ст. 77 Федерального закона "Об акционерных обществах") само по себе не может быть основанием для признанию сделки недействительной*(29).
В этом выводе, по нашему мнению, проявляется смысл института недействительности сделок. Основанием для признания сделки недействительной может быть лишь такое нарушение, которое реально нарушает имущественные интересы. Требование об определении рыночной цены имущества не влияет на интересы акционерного общества, поскольку эти интересы могут быть затронуты лишь самой сделкой. Если имущество продается по рыночной цене, то нарушение указанного требования никак не может быть основанием для признания сделки недействительной.
Подобные примеры имеются и в практике кассационных инстанций.
*(30)Прокурор Республики Ингушетия обратился в арбитражный суд с иском в защиту государственных и общественных интересов к Министерству имущественных отношений Республики Ингушетия и ООО "Кирпичный завод" о признании недействительным заключенного ответчиками договора купли-продажи имущества кирпичного завода, ссылаясь на нарушения правил оценки имущества, выразившиеся в том, что на момент составления отчета оценщик не имел лицензии на осуществление оценочной деятельности, использовал лишь затратный метод, ничем не обосновал отказ от применения доходного и сравнительного методов. Суд в иске отказал и указал, что не представлено доказательств занижения стоимости имущества кирпичного завода. Поэтому отсутствие у оценщика лицензии на проведение оценочной деятельности, использование затратного метода оценки не могут быть признаны существенными нарушениями, а следовательно, не являются основанием для признания сделки недействительной.
По другому делу Комитет Республики Адыгея по имущественным отношениям обратился в арбитражный суд с иском к ОАО "Гиагинский сахарный завод" о признании недействительными договора аренды от 28.08.92, заключенного Комитетом по управлению имуществом Республики Адыгея и сахарным заводом "Адыгейский", сделки приватизации имущества сахарного завода "Адыгейский" ТОО "Кристалл" от 30.06.94 и применении последствий недействительности сделки - возвращении сторонам всего полученного по сделке. Судебными инстанциями иск удовлетворен в связи с тем, что в силу ст. 20 Закона РСФСР от 24 декабря 1990 г. "О собственности в РСФСР" полномочиями по распоряжению и управлению имуществом были наделены ответствующие Советы народных депутатов и уполномоченные ими органы, в порядке ст. 5 Закона РФ "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации" комитет по управлению имуществом разрабатывает план приватизации, который подлежит согласованию с местным Советом народных депутатов.
Комитет при заключении договора аренды и утверждении плана приватизации в нарушение действовавшего законодательства действовал без согласия Верховного Совета Республики Адыгея и органа местного самоуправления. Кассационная инстанция отменила судебные акты и указала, что закон о собственности, вступивший в действие с 01.01.91, после принятия Закона "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации", мог применяться лишь в части, не противоречащей специальному законодательству о приватизации, которое наделило полномочиями собственника комитеты по управлению имуществом. Таким образом, заключение оспариваемого договора аренды от 28.08.92 Комитетом по управлению имуществом Республики Адыгея не противоречит законодательству, более того, соответствует порядку, установленному после заключения договора Указом Президента РФ от 14 октября 1992 г. N 1230 "О регулировании арендных отношений и приватизации имущества государственных и муниципальных предприятий, сданного в аренду". Соответствует основным требованиям законодательства о приватизации и план приватизации Гиагинского сахарного завода. Отсутствие согласования плана приватизации с местным Советом народных депутатов не является существенным нарушением, поэтому не может быть основанием для признания сделки недействительной. К тому же план приватизации был согласован с главой администрации Гиагинского района, а закон не требовал согласования плана приватизации со всеми муниципальными образованиями, включая сельские. Не обоснована и ссылка на отсутствие санкции Верховного Совета Республики Адыгея на приватизацию сахарного завода. Закон не требовал такой санкции. Включение сахарного завода в программу приватизации государственных и муниципальных предприятий Республики Адыгея до его включения в республиканскую собственность не может быть основанием для признания сделки приватизации недействительной ввиду несущественности и устранимости данного нарушения*(31).
Неверным представляется и понимание ст. 168 ГК РФ в том смысле, что ее применение основано на одном объективном критерии - противоречии сделки требованиям законодательства, поэтому несоответствие требованиям законодательства само по себе является достаточным основанием для констатации факта ничтожности сделки. Например, Н.В. Рабинович писала, что в случаях с оспоримой сделкой решение призвано решить спор между сторонами, а не просто признать данную сделку недействительной, как то имеет место при аннулировании судом ничтожной сделки*(32).
Защита охраняемых законом прав и интересов субъектов гражданского права осуществляется посредством предъявления в суд иска. В соответствии со ст. 2, 4 Арбитражного процессуального кодекса РФ задачами судопроизводства в арбитражных судах являются защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, только заинтересованное лицо вправе обратиться в арбитражный суд за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов.
В статье 166 ГК РФ также предусмотрено, что требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено только заинтересованным лицом.
Сложившейся судебно-арбитражной практикой оспаривание ничтожной сделки допускается заинтересованными лицами*(33), имеющими материальный интерес в признании ничтожной сделки недействительной, и ограниченным кругом лиц, имеющих процессуальный интерес (ст. 52, 53 Арбитражного процессуального кодекса РФ).
Круг лиц, имеющих право на оспаривание недействительных (оспоримых) сделок, ограничен законодателем теми субъектами, которые названы в законе.
Таким образом, установление факта недействительности сделки недостаточно для удовлетворения иска о признании сделки недействительной либо применения последствий ее недействительности. В судебном порядке сделка может быть признана недействительной, только если она нарушает права и законные интересы истца.
Приведем примеры такого понимания института недействительности в судебной практике.
Основанием для отказа в признании сделки недействительной (в том числе ничтожной) признается отсутствие у истца защищаемого законом интереса.
По одному из дел суд указал, что оснований для признания сделки ничтожной не имеется, так как арендатор не вправе ссылаться на недействительность (ничтожность) договора аренды по мотиву отсутствия у арендодателя права собственности на переданное в аренду имущество.
НПО "Комета" обратилось в суд с иском к Управлению муниципальной собственности о признании недействительным договора аренды здания, заключенного между сторонами. Истец просил признать оспариваемый договор недействительным по мотиву заключения его со стороны арендодателя неуполномоченным лицом, ссылаясь на то, что переданное в аренду здание не является муниципальной собственностью города. Суд отказал в удовлетворении иска, указав, что в силу статей 68 АПК РФ, 608 ГК РФ арендодатель не должен доказывать свое право собственности на передаваемое в аренду имущество в том случае, если отсутствуют доказательства принадлежности этого имущества другому лицу. Пока принадлежность переданного в аренду имущества другому лицу не доказана, лицо, передавшее имущество в аренду, должно считаться надлежащим арендодателем, поскольку нарушения чьих-либо прав вследствие распоряжения арендодателем этим имуществом не установлено. Истец не представил доказательств того, что здание является его собственностью либо собственностью другого лица, не указал на нарушение других своих прав и законных интересов в результате заключения договора аренды с ответчиком. Заявляя о недействительности договора аренды, НПО "Комета" имеет цель сохранить владение спорным имуществом, поскольку вступившим в законную силу решением арбитражного суда по другому делу договор аренды расторгнут, и НПО "Комета" выселено из арендуемых помещений в связи с неуплатой арендной платы. Однако в случае признания договора недействительным в силу ст. 167 ГК РФ арендатор, не являющийся собственником имущества, должен возвратить арендуемое имущество стороне по недействительной сделке, независимо от наличия у нее права (титула) на это имущество. Таким образом, у истца отсутствует защищаемый законом интерес. Оснований для признания недействительным договора аренды по иску данного лица не имеется*(34).
По другому делу истец ссылался на отсутствие государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество, однако суд установил, что данное обстоятельства не привело к нарушению его прав и отказал в иске в признании сделки недействительной.
ООО "Пищевик" обратилось в арбитражный суд с иском к крайпотребсоюзу о применении последствий недействительности ничтожной сделки - договора купли-продажи доли в уставном капитале ООО "Славянская межрайбаза". Требования обоснованы тем, что на момент заключения договора имущество, внесенное крайпотребсоюзом в уставный капитал в качестве оплаты своей доли, не было зарегистрировано за ООО "Славянская межрайбаза" на праве собственности в соответствии с законом о государственной регистрации прав на недвижимое имущество, поэтому доля не оплачена и крайпотребсоюз не мог отчуждать ее в силу ст. 21 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью". Отказывая в иске, суд кассационной инстанции указал, что не может быть признан обоснованным и вывод суда первой инстанции о том, что ввиду неосуществления государственной регистрации доля ответчика не может считаться оплаченной. Недвижимое имущество было фактически передано ответчиком и принято на баланс ООО "Славянская межрайбаза", т.е. действия по оплате уставного капитала учредитель выполнил. Спора о праве собственности на указанное имущество между обществом и учредителем, а также со стороны третьих лиц не возникало. Кроме того, вступившим в законную силу решением суда по другому делу за ООО "Славянская межрайбаза" признано право собственности на имущество, внесенное в его уставный капитал крайпотребсоюзом. Данное решение принято до обращения истца с иском по настоящему делу.
При изложенных обстоятельствах у ООО "Пищевик" не было оснований считать, что крайпотребсоюз не оплатил свою долю в уставном капитале ООО "Славянская межрайбаза". Доказательств, свидетельствующих о том, что отсутствие государственной регистрации недвижимого имущества на момент приобретения истцом доли в уставном капитале ООО "Славянская межрайбаза" привело или может привести к нарушению его прав, не представлено.
Отсюда следует, что у ООО "Пищевик" отсутствует защищаемый законом интерес в признании по указанному основанию недействительным (ничтожным) оспариваемого договора и применении последствий его недействительности. В соответствии со ст. 166 ГК РФ он не может быть признан заинтересованным лицом*(35).
Еще в одном случае ФАС Северо-Кавказского округа указал, что истец (акционер общества - покупателя по договору купли-продажи имущества) не может быть признан заинтересованным лицом в признании недействительной сделки, совершенной обществом, по такому основанию, как нарушение ст. 87 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" 1998 г. Предусмотренный названной нормой права порядок реализации имущества должника на торгах установлен в интересах должника (банкрота) и его кредиторов*(36).
Основанием для отказа в иске о признании сделки недействительной признается и отсутствие у истца законного интереса, подлежащего судебной защите.
ООО "ТВ-Канал" обратилось в суд с иском к Службе единого заказчика и администрации г. Таганрога о признании недействительными итогов открытого конкурса на право заключения договора на исполнение муниципального заказа по техническому обслуживанию телеантенн коллективного пользования на зданиях муниципального жилищного фонда, проведенному Службой единого заказчика. Иск обоснован тем, что при организации и проведении конкурса ответчиком нарушены требования ст. 448, 1057, 1058 ГК РФ. Судом признаны недействительными итоги открытого конкурса. Судебные акты мотивированы тем, что спорные антенны приватизированы ООО "ТВ-Канал", поэтому неправомерно включены в лоты при проведении конкурса. В нарушение ст. 1058 ГК РФ в извещении об объявлении конкурса не названы условия определения победителя; публикация о переносе сроков конкурса осуществлена в день его проведения и не содержит сведений об изменении содержания лотов, но при этом была изменена дислокация и количественный состав антенн. В кассационной жалобе Служба единого заказчика просила отменить решение и постановление апелляционной инстанции, ссылаясь на то, что спорные антенны незаконно приватизированы истцом, поскольку Фонд имущества г. Таганрога не имел права распоряжаться антеннами на домах завода им. Бериева, завода Пресмаш и войсковых частей, антенны не являлись муниципальной собственностью. Кассационная инстанция не приняла указанный довод жалобы на том основании, что в силу ст. 166 ГК РФ требовать признания сделки ничтожной вправе заинтересованные лица.
В частности, право оспаривать сделку приватизации по основанию распоряжения чужим имуществом принадлежит собственнику этого имущества, поэтому ответчик не вправе указывать на неправомерность передачи антенн истцу, ссылаясь на то, что спорное имущество относится к федеральной собственности. Судебной защитой обеспечиваются только законные интересы (ст. 4 АПК РФ).
Ответчик ссылается на нарушения законодательства о приватизации с целью оправдания собственных действий, нарушающих закон. Следовательно, интерес ответчика в признании сделки приватизации недействительной не является законным и не подлежит судебной защите*(37).
Истец вправе ссылаться только на нарушения его собственных прав и не вправе ссылаться на нарушения прав других лиц при оспаривании сделки.
Краснодарский краевой совет профсоюзов обратился в арбитражный суд с иском к ЗАО "Курортный комплекс "Небуг"" о признании недействительным плана приватизации пансионата "Небуг". Одним из оснований недействительности истец считал то, что у заместителя председателя Краснодарского краевого совета профсоюзов Чумаковой О.М. не было полномочий на подписание плана приватизации. Однако, как указал суд кассационной инстанции, после подписания плана приватизации Президиум Краснодарского краевого совета профессиональных союзов принял постановление от 05.04.94 "Об акционерном обществе закрытого типа - Курортный комплекс "Небуг", предусматривающее преобразование пансионата "Небуг" в акционерное общество на тех же условиях, которые установлены планом приватизации. Таким образом, даже если у заместителя председателя Краснодарского краевого совета профсоюзов Чумаковой О.М. не было полномочий на совершение оспариваемой сделки, краевой совет по существу одобрил действия Чумаковой О.М. Это исключает возможность признания плана приватизации недействительным по мотиву отсутствия у Чумаковой О.М. соответствующих полномочий, поскольку согласно действующей в тот период ст. 63 ГК РСФСР 1964 г. последующее одобрение представляемым делает сделку действительной с момента ее заключения. Краснодарский краевой совет профессиональных союзов не вправе в обоснование иска ссылаться на незаконность подписания Чумаковой О.М. плана приватизации от имени ФНПР.
Согласно ст. 4 АПК РФ и ст. 166 ГК РФ заинтересованное лицо вправе обратиться в суд лишь за защитой своих прав и интересов, сделка может быть признана недействительной только по иску заинтересованного лица. Из этого следует, что истец вправе ссылаться в обоснование исковых требований только на нарушения его прав и интересов. Действуя от имени ФНПР, Чумакова О.М. не нарушала прав Краснодарского краевого совета профессиональных союзов, следовательно, краевой совет не вправе ссылаться на это нарушение в обоснование исковых требований. Кроме того, Чумакова О.М. в настоящее время является председателем Краснодарского краевого совета профессиональных союзов, т.е. подачей иска она оспаривает собственные действия, что является формой злоупотребления правом*(38).
Отступлением от классического учения о недействительности сделок является и то, что практика высшей судебной инстанции и окружных судов признает возможность одобрения некоторых ничтожных сделок*(39).
В соответствии с Постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 мая 1998 г. N 9 "О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок" сделка, совершенная неуполномоченным лицом, в случаях, когда орган юридического лица действует с превышением полномочий, установленных законом, признается ничтожной на основании ст. 168 ГК РФ.
В пункте 7 названного постановления указано, что лицо, в интересах которого установлены ограничения, вправе впоследствии одобрить сделку, совершенную с пороками, упомянутыми в ст. 174 ГК РФ (с превышением полномочий, установленных учредительными документами и договорами). Поскольку данная норма не содержит положений об одобрении сделок, к таким отношениям в силу ст. 6 ГК РФ следует применять п. 2 ст. 183 ГК РФ, регулирующий сходные отношения (аналогия закона).
Законодательство не содержит запрета на применение указанной аналогии и к сделкам, совершенным органом юридического лица с превышением полномочий, установленных законом. Такое нарушение закона является устранимым. Поэтому то обстоятельство, что сделка в силу избранного законодателем способа признания ее недействительной считается ничтожной, а не оспоримой, не должно препятствовать применению по аналогии закона правовых норм, устанавливающих способ устранения соответствующего нарушения, т.е. норм о последующем одобрении сделки, как это указано Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ применительно к сходным отношениям, регулируемым ст. 174 ГК РФ.
Отступления от классической теории имеются не только в отечественной судебной практике. Например, французская судебная практика признает, что иски о ничтожности погашаются исковой давностью*(40).
Уже давно высказаны идеи о том, что если договор исполнен, то может оказаться меньшим злом оставить все как было, чем уничтожить все сделанное. Даже в отношении защиты публичных интересов замечено: "В результате современного развития норм публичного порядка появилось бесчисленное количество оснований для признания договора недозволенным. Однако нормы закона стали гораздо более гибкими. Абсолютная недействительность и связанная с ней невозможность исправления и подтверждения договора перестали быть постоянной санкцией нарушения этих норм. Может оказаться гораздо более удобным вместо признания недействительным договора, не соответствующего публичному порядку, исправить его. Это относится к требованиям экономического публичного порядка. Требования экономического публичного порядка удовлетворяются в большей мере исправлением договора, чем признанием его недействительным*(41).
Новейшее законодательство стремится к тому, чтобы для устранения некоторых нарушений правопорядка предоставить судье право вносить изменения в условия договора*(42).
В свое время Высший Арбитражный Суд РФ ввел в судебную практику по делам, связанным с приватизацией, понятие "устранимости нарушения", предложив устранение нарушения как альтернативу такому способу защиты, как признание сделки недействительной и применение реституции. Впоследствии этот способ защиты получил закрепление в ст. 29 Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации". Полагаем, что применение этого принципа допустимо и при рассмотрении иных споров. Если законодательство о приватизации, в котором имеются элементы публичного характера, допускает устранение нарушений, то в гражданском праве возможность устранения нарушения должна считаться принципом права.
В зарубежной судебной практике такие подходы выработаны в случаях неравноценности, убыточности для сторон условий договора: можно избежать признания договора ничтожным, если сторона, получившая выгоды от договора, предпочтет возместить соответствующую стоимость в деньгах*(43).
Подобный подход был применен и в практике Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа.
Комитет по управлению муниципальным имуществом обратился в арбитражный суд с иском к товариществу с ограниченной ответственностью о признании недействительным договора купли-продажи и свидетельства о праве собственности на имущество магазина. Судебными инстанциями в иске отказано. Из материалов дела следовало, что 10.11.93 на основании Указа Президента РФ от 14.10.92 N 1230 комитет и товарищество, образованное членами структурного подразделения арендного предприятия - магазина, заключили договор аренды имущества магазина, а впоследствии - договор купли-продажи арендованного имущества. Согласно акту оценки начальная цена имущества составляла 604 900 руб. Цена продажи установлена в размере 2-кратной стоимости имущества, определенного актом оценки, - в сумме 1 209 800 руб. Установленная договором цена продажи не соответствовала требованиям пункта 5.14.3 Государственной программы приватизации предприятий, введенной в действие с 1.01.94 Указом Президента РФ от 24.12.93 N 2284. Данным пунктом программы цена продажи арендованного имущества определена в размере 10-кратной стоимости имущества. Продажа муниципального имущества по заниженной цене по существу является льготой, не предусмотренной законодательством о приватизации. Поэтому в части определения цены договор купли-продажи признан кассационной инстанцией ничтожным. Кассационная инстанция указала, что недействительность условия о цене не влечет недействительности прочих частей договора купли-продажи в силу ст. 180 Гражданского кодекса РФ.
Товарищество было готово выкупить имущество по цене, установленной на основании п. 5.14.3 Государственной программы приватизации предприятий. Исходя из этого, цену выкупа имущества следует считать равной 6 049 000 руб. - 10-кратной начальной цены продажи, которая согласно акту оценки равна 1 209 800 руб. Таким образом, сделка приватизации является ничтожной в части занижения цены продажи на 4 839 200 руб. Указанная сумма относится к категории неосновательного сбережения согласно ст. 1102 Гражданского кодекса РФ. В порядке применения последствий недействительности ничтожной сделки с товарищества в пользу комитета по управлению имуществом следует взыскать 4 839 200 руб. основного долга (неосновательного сбережения) и проценты за пользование чужими денежными средствами, подлежащие взысканию в силу ст. 133 Основ гражданского законодательства, п. 2 ст. 166, п. 1 ст. 167, п. 1 ст. 395, гл. 60 Гражданского кодекса РФ. Проценты за пользование чужими денежными средствами подлежат начислению в порядке ст. 133 Основ гражданского законодательства в период с 25.02.94 (срок оплаты выкупаемого имущества согласно п. 4.1 договора) по 31.12.94 и в порядке ст. 395 Гражданского кодекса РФ в период с 1.01.95 по день вынесения данного постановления*(44).
Принцип favor negotii - стремление в целях устойчивости оборота обеспечивать по возможности действительность договора в качестве основного положения включен в проект Гражданского кодекса для Европы, над созданием которого в настоящее время ведется работа исследовательскими группами по созданию Европейского гражданского кодекса*(45).
На наш взгляд, принцип презумпции действительности договора следует включить и в российское законодательство.
До изменения законодательства при рассмотрении споров о недействительности договоров необходимо применять соответствующие этому принципу подходы, выработанные судебной практикой.
Оценка доводов сторон должна идти по нескольким направлениям.
1). Выяснение того, имеется ли право на иск.
Это направление включает выяснение следующих вопросов:
- нарушены ли права или законные интересы истца, направлены ли нормы права, на нарушение которых ссылается истец, на обеспечение его собственных интересов; по общему правил иск должен подаваться в защиту собственных прав (интересов) и не может подаваться в интересах другого лица;
- законен ли интерес, на защиту которого направлен иск, не имеется ли злоупотребления правом;
- имеется ли непосредственная связь между сделкой и правами (законными интересами) истца;
- входит ли истец в круг лиц, имеющих право оспаривать сделку, если закон конкретизирует этих лиц.
2). Определение последствий несоответствия сделки закону или иным нормативным актам, включая выяснение следующих вопросов:
- соответствует ли избранный истцом способ защиты законодательству, не предусмотрены ли законом иные, чем недействительность сделки, последствия несоответствия сделки закону и иным нормативным правовым актам;
- не может ли сделка квалифицироваться иначе, чем она поименована сторонами, что исключит признание ее недействительной, по мотиву несоответствия ее требованиям к поименованной сделке;
- возможно ли признать сделку недействительной лишь в части;
- являются ли нарушения требований законодательства существенными, достаточными для признания сделки недействительной;
- не было ли одобрения сделки;
- возможно ли устранение нарушения.
3). Определение последствий недействительности сделки, в том числе выяснение вопросов:
- возможен ли возврат сторонами полученного по сделке (причем обеими сторонами, если подлежит применению двусторонняя реституция);
- не имеется ли оснований для применения не общих (возврат сторонами полученного по сделке), а специальных последствий недействительности сделки;
- не нарушит ли возврат сторонами полученного по сделке баланса интересов истца и ответчика либо интересы третьих лиц;
4). Имеются ли иные (общие) основания для отказа в иске:
- недоказанность оснований для иска (имеются ли в действительности нарушения требований закона или иных правовых актов к законности содержания, субъектному составу, соответствие воли и волеизъявления, форме сделки);
- имеются ли основания для применения исковой давности.
Помимо применения указанного подхода к рассмотрению дел, особый подход должен применяться и к механизму исполнения судебных актов, поскольку неодновременное исполнение дает возможность для злоупотреблений и на данной стадии. Следует выработать такой порядок, когда передача полученного одной из сторон сделки производится только при наличии гарантий передачи причитающегося другой стороне. Это может осуществляться путем применения обеспечительных мер. Также может быть установлено, что передача причитающегося сторонам судебным исполнителем может осуществляться только после изъятия его у обеих сторон.
Е.И. Афонина,
судья Федерального арбитражного суда
Северо-Кавказского округа
Ю.В. Ширвис,
судья Федерального арбитражного суда
Северо-Кавказского округа
"Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа", N 5, сентябрь-октябрь 2005 г.
*(1) Саватье Р. Теория обязательств, Изд-во "Прогресс", М., 1972, С. 279, Годэмэ Е., Общая теория обязательств. М., Юриздат,1948, С. 154
*(2) постановление ФАС СКО от 03.02.2004 N Ф08-5090/03 по делу N А22-428/2003/2-60
*(3) постановление ФАС СКО от 26.11.2004 по делу N А01/806-2004-4, Ф08-5595/04
*(4) Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М., Юриздат. 1948. С.193
*(5) Агарков М.М. Избранные произведения. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. М., 2002.
*(6) Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 11-12. Критикуя эту позицию, Самощенко И.С. замечает, что деление правонарушений на правонарушения в широком и узком смысле не принято в юридической литературе. Правомерность не составляет необходимого признака сделки. Сделки и правонарушения нельзя противопоставлять друг другу, сделка и правонарушение не исключают друг друга: вполне возможна правонарушающая сделка, однако недействительность сделки может и не быть санкцией за ее неправомерность (например, недействительность односторонней сделки, совершенной полностью недееспособным, действия которого вообще не могут быть неправомерными, недействительность двухсторонних сделок, подпадающих под признаки ст. 30-34 ГК РСФСР, отнюдь не обязательно означает даже объективную противоправность действий обеих сторон (Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. М., 1963. С. 179-181).
*(7) Речь идет о ничтожной сделке, учитывая, что оспоримая сделка считается действительной до признания ее недействительной в судебном порядке.
*(8) Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М., 2003. С. 136
*(9) Тилле А.А. Швеков Г.В. Сравнительный метод в юридических дисциплинах, М., 1978. С. 67-71
*(10) Гримм Д.Д. Там же, С. 136
*(11) Годэмэ Е. Там же, С. 203
*(12) Иоффе О.С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 305
*(13) Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юрид. наук. Томск. 1999. С. 44-48.
*(14) Илларионова Т.И., Там же, С. 9.
*(15) Илларионова Т.И. Механизм действия гражданско-правовых охранительных мер. Свердловск. 1980. С. 45.
*(16) Гражданское право. Учебник / Под общ. ред. д.ю.н., проф. В.Ф. Яковлева, Изд-во РАГС, М., 2003. С. 35.
*(17) Основным положением теории оспаривания права является идея о том, что недействительность следует рассматривать в качестве санкции нарушения правила закона (Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М., Юриздат, 1948. С. 154.
*(18) Постановление Президиума ВАС РФ от 08.10.02 N 1825/02.
*(19) Постановление ФАС Уральского округа от 27.08.02 по делу N Ф09-2045/02-ГК.
*(20) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 29.02.2000 по делу N А-53-9654/99-С4-41 (Ф08-391/00).
*(21) Постановление Президиума ВАС РФ от 04.12.01 N 2363.
*(22) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 29.05.03 N Ф08-1765/03, N А53-15171/02-С4-20).
*(23) Комментарий к Гражданского кодексу РФ, М., 1997. С. 141
*(24) Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. 2003. С. 354).
*(25) Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 30.
*(26) Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 39-40.
*(27) Санфилиппо Ч. Курс римского частного права, М., 2002. С. 85.
*(28) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа N 3421/03
*(29) Постановление Президиума ВАС РФ от 04.12.01 по делу N 2363/2000.
*(30) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 29.04.03, N Ф08-1305/03, А18-1333/02.
*(31) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 02.06.03, N Ф08-1870/03, N А01-1812-2002-11.
*(32) Рабинович Н.В. Там же, С. 17.
*(33) Пункт постановления Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 01.07.96 6/8
*(34) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа N 4085/02.
*(35) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа N 5065/02.
*(36) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа N 1770/03.
*(37) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 21.05.03 N 1610/03.
*(38) Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 29.05.03 по делу N А32-23371/2002-41/554 (Ф-1800/03).
*(39) Постановления Президиума ВАС РФ от 16.11.95 N 5213/95, от 13.02.96 N 5423/95, от 21.05.96 N 166/96, от 11.06.96 N 1114/96 и постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 17.12.01 по делу N А32-313/2001-21/18 (Ф08-4189/01), от 17.01.02 по делу N А20-1708/2001 (Ф08-4181/01), ФАС Северо-Западного округа от 08.08.2000 по делу N 1452/267, от 02.08.2000 по делу N А 52/953/2000/1, ФАС Дальневосточного округа от 16.05.2000 по делу N Ф03-А80/00-1/738.
*(40) Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права, Внешторгиздат, М., 1953. С. 76.
*(41) Саватье Р., Там же, С. 283.
*(42) Саватье Р., Там же, С. 279-286.
*(43) Саватье Р., Там же, С. 191.
*(44) постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 10.09.97 N Ф08-1172, N А32-1228/97-30/42.
*(45) Синявская М. "Европейская интеграция и вопросы частного прав // Вестник ВАС РФ. 2003. N 9. С. 136.
Страницы: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11
К основному документу >>