Я был подросток хилый, скучный, влюбленный в Иру Воробей, но огнь естественнонаучный уже пылал в душе моей, и множество кислотных дырок на школьной форме я прожег, ходил поскольку не в задирах, а на химический кружок. Подрос, в сентябрьской электричке пел Окуджаву, жизни рад, умел разжечь с единой спички костер, печатал самиздат,
изрядно в химии кумекал, знал, как разводят спирт в воде, и стал товарищем молекул, структурных формул и т.д., еще не зная, что бок-о-бок с лисою, колобок-студент, живу… Ах, мир притертых пробок и змеевидных перфолент!
О, сладость ностальгии! Все мы горазды юность вспоминать. Как славно б настрочить поэму страниц на восемьдесят пять про доморощенных пророков, про комсомол, гб, собес - пускай Бугаев и Набоков мне улыбаются с небес, любуясь на миры иные (неповторимый аромат лабораторий, вытяжные шкафы, и рыжий бихромат аммония, от первой искры сердито вспыхивающий!). Нет-нет, не память правит миром быстрым и ненасытным – только свет надежды, а она, голуба, когда прощается с тобой, склонясь над Стиксом, красит губы помадой светло-голубой.
(2007 или около того: удостоено брезгливого и основательного разноса в "Литератуной России" -:))
Comments