Положение российской эмиграции резко ухудшилось во второй половине 30-х годов. Крупнейшие организации, такие как РОВС, БРП, РФС превратились в аморфные образования и уже не представляли опасности и угрозы для советского государства. Это стало в значительной мере следствием активной советской внешней политики.
В 1935 году были заключены договоры между СССР, Францией, Чехословакией. Париж и Прага являлись главными центрами размещения штабов эмигрантских организаций. Для того чтобы не вызывать осложнений в межгосударственных отношениях, правительства этих стран перестали оказывать открытую поддержку эмигрантским организациям, провозгласившим своей целью свержение советской власти. Отсутствие финансовых средств вело к сворачиванию активности; например, крупнейшее эмигрантское объединение РОВС практически не проводило никаких активных действий.
В некоторых случаях складывалась ситуация, когда руководители боевой работы РОВС проявляли крайнюю осторожность, чтобы не вызывать обострений в отношениях между странами. Так, в 1935 году начальник разведки и контрразведки РОВС в Болгарии бывший штабс-капитан царской армии Фосс, узнав о готовящемся покушении на полпреда СССР Ф. Ф. Раскольникова, немедленно сообщил об этом в болгарскую полицию, что позволило предотвратить теракт.
Заместитель начальника ИНО ГУГБ НКВД СССР С. Шпигельглаз, руководивший в 1937 году похищением главы РОВС генерала Е. К. Миллера, находившегося в Париже, вспоминал об этой организации: «Никакой ценности она не представляла, так как у объекта не было ни денег, ни международных связей, ни организации, ни людей». Еще ранее, и 1935 году при обсуждении итогов деятельности отдела РОВС в Румынии полковник Жолондковский отмечал, что крайне тяжелое положение складывается из-за отсутствия денег. Составляя финансовый отчет, он не подозревал, что половина из без того небольших средств была израсходована на организацию легендарной разработки, которая находилась под полным контролем ГУ ГБ НКВД СССР.