Как испортить первое свидание с девушкой

Ладно, у всех нас были эти самые свидания, когда двое чужих людей мучают друг друга в кафе, выдавливая из себя симпатию с эмпатией и мечтая скорее разойтись.

Он не знает, как по этикету правильно вытаскивать рыбьи косточки изо рта; она больше не может в этих новых туфлях, а снять тихонько под столом стесняется. Он боится, что когда они выйдут из кафе, он предложит поехать к нему, а она, конечно, откажется. А вдруг согласится?! — и этого он боится еще больше, потому что постельное белье, чего уж там, не хрустит крахмалом, а холодильник пустой. Он ведь не думал, что она согласится поехать к нему. А она боится, что предложит, и отказывать ему будет так неловко. А если все же поехать… так ведь белье, на этот раз ее. Во всем всегда виновато белье.

Я вас научу, как вести себя на первом свидании, чтобы оно поскорее закончилось. Я так делал много раз, и мои спутницы ценили это и всячески помогали.

Главный принцип — не приглашайте девушку в один из безликих шоко-хаузов. Поступайте, как я:

Экзотично

Нахожу симпатичную на фотках несетевую как бы греческую кафешечку: белые стены, плетеные стулья, веселая пальма в кадке возле сортира, в лицах поваров много дионисийского. Прихожу — а это такой типичный привокзальный метро-динер-бургер-клаб-паб, на стены которого вяло и произвольно набрызгали известкой. Но уже поздно: входит Н. и, по закону подлости, выглядит интереснее, чем на аватарке. И родинка над губой, кажется, настоящая, не приклеенная.

— У нас в Перми, вообще-то, принято девушку вести в приличное заведение. Я не думала, что у вас в Москве так. Да хоть в сраный шоко-хауз пригласил бы…

— Перьмь. «рь» мягкая, знаю.

— Что ты знаешь?

— Перьмь. «Реальные пацаны».

— Реальные пацаны у нас тебя бы размотали за такое!

— Еще «Географ глобус пропил».

— Кто?..

— Хабенский.

— Хабенский в любом случае хорошо. Давай хоть кофе выпьем… Замерзла, как сука. (Ужасно хочется потрогать родинку.) И кстати, я всегда предлагаю разделить счет пополам! Если ты этого боялся.

Это был первый и, догадываюсь, последний случай, когда девушка сказала мне такое. И это мне не пригодилось, у меня не было возможности ответить — нет, зачем, не надо делить. Пьем кофе, уткнувшись каждый в свой телефон. Можно ничего не изображать, все страшное уже случилось, ничего хорошего больше не будет. Робко предлагаю хотя бы проводить до метро.

— Ты еще и без машины?!

Богемно

Теперь все будет по-другому. Идем на литературный вечер. М. маленькая и милая. С крутым инженерным образованием, но не задрот. Женственно и со вкусом одета, видно, как подбирала цепочку к платью. Искренне интересуется предстоящим вечером. Я небрежно изображаю лицом Серебряный век, объясняю, что место, куда мы идем, это почти как «Бродячая собака» была, только с более жестким фейс-контролем. Что сам буду выступать, молчу.

Приходим.

Приглушенный свет, сцена с пианино, лофт, кирпичное вот это все, всюду аллюзии, литературные дамы, похожие на позднюю Ахматову, когда она уже пила водку.

И чего уже ну совсем никак не может быть — участники вечера читают интересное, талантливое, М. смеется, все звучит, качает! Я вконец сражаю ее, когда в свою очередь иду на сцену и читаю свое, читаю тоже качёво! За мной остается всего один, последний участник, мы в перерыве хотим по-тихому свалить, чтобы после такого чудесного вечера еще погулять по заснеженному Арбату. Но не успеваем. Что ж, дослушаем и пойдем.

И этот Последний начинает читать про какую-то девочку, которая на самом деле была мальчиком, но ей не верили и выдали ей женский паспорт, в котором тоже все было перепутано, и он, она, оно пошло разбираться, а они ее изнасиловали, но она не подала заявление в полицию, потому что и так была в полиции, а вместо этого влюбилась в мальчика-полицейского, который тоже был…

В общем, читатели постарше могут вспомнить основополагающий для современной культуры фильм «Зеленый слоник», в пространство которого мы разом и ни за что попадаем.

Все обаяние исчезает, стилёвый лофтовый кирпич вдруг оказывается пыльным и засранным, литературные дамы допивают водку и расходятся по домам. И мы тоже. Я забыл, что в богеме не бывает гламура без треша, и поплатился за это. И с М. мы больше как-то не виделись.

Обыкновенно

— Вы готовы сделать заказ?

С. — роскошная девушка на таких ослепительных лабутенах, словно она украла их со съемок того самого клипа, и поэтому там пришлось красить танкетки лаком. С. молча смотрит в меню.

— Да, секунду, пожалуйста. Ты выбрала?

— Мне, пожалуйста, американо, без молока.

— А мне, значит, рассольничек, мясной салат, пасту и еще вот этих пирожков штучки две… четыре.

Официантка записывает и уходит.

— А ты только кофе будешь?

— Да. Я после пяти не ем.

— После шести же обычно.

— Еще я не ем трупы.

— А яйца? Это же нерожденные… Могла бы раньше предупредить, пошли бы в другое место.

С. молчит, уткнувшись в меню.

— Я вообще тоже не ем трупы после шести, но просто у них тут такие пирожки — преступление, а не пирожки. Нет, я не то что бы худею, мне это не нужно. Вообще я люблю поесть трупы, но не после шести. Но у них такой рассольник, ты не представляешь. Но можно заказать на сельдерейном бульоне! А пирожки я иногда закажу, а потом вспомню, что уже пять, но не бросать же: забираю с собой. Дома отдаю кошке, уж она-то любит пожрать всегда. У тебя, кстати, есть кошка? Хотя зачем, ты же вегетарианка…

— Есть.

Официантка приносит заказ: маленькую чашку кофе и большую тарелку моего рассольника. С. изящно берет чашку и делает микроскопический глоток. Я вожу ложкой в супе.

— Как зовут?

— С.

— Нет, кошку.

— А, кошку. Лапа.

— Мальчик или девочка?

— Лапа. Девочка.

Я начинаю потихоньку есть суп. В тишине над нашим столиком он неестественно громко хлюпает, капли падают обратно в тарелку, брызги летят на рубашку — все мужчины знают эту проблему, которая посерьезнее теоремы Пуанкаре. Только женщины умеют тихо и опрятно есть суп. С. молчит и пьет кофе.

— В свободное время чем ты занимаешься?

— Йогой.

— Так ты же сама инструктором работаешь. Получается, после работы опять… как бы работа?!

— Я в другой центр еду, уже сама заниматься.

И тут до меня доходит, что роскошная, на лабутенах, С. — представительница того многочисленного и неистребимого подвида московских девушек, для которых свидание — это интервью с ними. Люди-бревна по переписке, в разговоре, в совместной поездке в «Икеюшку»…

Максимум, до чего они могут снизойти, — это спросить, как прошел твой день. Но моя С. не сделала и этого. И пирожки я действительно, не таясь, забрал с собой. Потому что иначе было бы совсем невозможно.

Натужно, неискренне, уныло

Дейтинговый рынок заставляет нас поворачиваться к предполагаемому партнеру только выгодной, как говорят телевизионщики, рабочей стороной, будто другую он в случае удачного match’а никогда не увидит. Дело ведь не в тиндере, не в гендерных особенностях или недостатках. Представьте, как круто можно было бы расписать эти истории с обратной, женской стороны, и получилось бы, что девушки хотели и горели, а этот персонаж вообще непонятно зачем приходил на свидание.

Нам кажется, что вблизи нас нет никого достойного, интересного, и мы заглядываем куда-то вдаль, на соседнюю улицу, в другие районы, в дальние города, где нас якобы обязательно ждет кто-то предназначенный именно нам, с родинками и лабутенами, в ресторанах и на машинах.

А может быть, стоит повернуться другой, не рабочей, а отдыхающей, расслабленной стороной к соседу, который помог спустить коляску, продавщице, которая улыбается вам каждый вечер, к вот этим, забрызганным супом, сбросившим туфли, живым, настоящим и тоже ищущим, кому бы отдать накопившуюся у них любовь.

Если бы это был закадровый текст в конце сериального эпизода, фоном звучала бы какая-нибудь клавесинная музыка, как из музыкальной шкатулки.

Но на свидания все равно ходите, это же так прикольно.