Синдром дефицита внимания и гиперактивности проявляется в детстве и мешает обучению и социализации. Он может переноситься во взрослую жизнь и трансформироваться в еще более серьёзные проблемы — с психикой, поведением и зависимостями.

Статистику людей с СДВГ в России не ведут. Министерство здравоохранения России, опираясь на исследования врачей, может назвать лишь примерный процент обладателей синдрома дефицита внимания и гиперактивности относительно населения страны.

Пока эту особенность ментального развития успешно лечат в США и странах Европы, пациентам с СДВГ в России всё ещё не оказывают системной помощи, а часто — не ставят верный диагноз, принимая неврологические симптомы за плохое воспитание.

Тонкая кора и проблема самоконтроля

Синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) — это психоневрологическое нарушение в развитии, при котором человек отстаёт от сверстников в формировании навыков самоконтроля. Ему сложно терпеть, планировать, откладывать вознаграждение до достижения результатов и многое другое. Заболевание обычно наблюдается с детского возраста, но выявляется и у взрослых.

Причина в особенности строения коры отделов мозга, которые отвечают за внимание и когнитивный контроль. У людей с СДВГ кора этих отделов тоньше, чем у других. Из-за этого вырабатывается меньше дофамина, который помогает мозгу переключаться между задачами и фокусироваться.

Точные причины развития заболевания всё ещё не установлены, но в качестве главной называют наследственность. Вероятность, что в семье у человека с СДВГ есть хотя бы один родственник с таким же диагнозом, достигает 80 %. Также известно, что риск развития заболевания могут повысить проблемы во время развития плода в утробе. Например, если мать употребляла алкоголь или наркотические вещества во время беременности.

Симптомы СДВГ существенно влияют на качество жизни ребенка: мешают социальной адаптации, обучению, увеличивают риск травм, например, ушибов или случайных отравлений из-за гиперактивности. Кроме того, заболеванию сопутствуют расстройства сна, ранняя алкогольная и наркотическая зависимости, а также риски развития других психических расстройств.

Статистика

По некоторым данным, СДВГ страдает от 2 до 12 % современных детей. Если учесть, что в 2019 году в России родилось почти 1,5 млн детей, получается, что около 180 тыс. от этого числа могут иметь синдром дефицита внимания и гиперактивности.

Расстройство дефицита внимания у взрослых было широко признано только в последние десять лет, поэтому на настоящий момент нет достоверных исследований о том, как старение влияет на симптомы заболевания. Однако выяснилось, что до 70 % детей с СДВГ переносят проблемы, связанные с заболеванием, во взрослую жизнь. Из-за этого взрослому человеку может быть сложно долго работать в одном месте, вовремя завершать дела, контролировать зависимости и выстраивать здоровые отношения с окружающими.

Диагностика СДВГ в России

В МКБ-10 (Международной классификации болезней), различают три типа СДВГ

• Преимущественно гиперактивно-импульсивный тип СДВГ (Primarily Hyperactive-Impulsive ADHD). Пациенты этой категории испытывают потребность в постоянном движении, не могут слушать обращенную к ним речь и совершают разные импульсивные действия;
  
• Преимущественно невнимательный тип СДВГ (Primarily Inattentive ADHD, ранее ADD). Этот тип характеризуется сложностью в концентрации внимания, забывчивостью, постоянным отвлеканием на внешние раздражители, частой потерей вещей. До конца 80-х ADD выделяли в отдельное расстройство внимания, однако в итоге приняли как тип СДВГ;
  
• Комбинированный тип СДВГ (Combined Type ADHD). В этом случае человек с СДВГ демонстрирует по шесть признаков гиперактивного и невнимательного типов.
  

Этой же классификации обязаны придерживаться и в России, однако по разным причинам у большинства российских врачей все ещё проблемы с диагностикой СДВГ. Эти проблемы можно условно разделить на две больших категории: гипердиагностика и постановка неврологических диагнозов, к которым синдром не относится.

Кроме того, в России всё ещё не ведут официальную статистику пациентов с СДВГ, и это мешает увидеть общую картину по выявляемости заболевания.

По мнению эксперта фонда «Выход» по вопросам ранней диагностики аутизма, детского психиатра Елисея Осина, сейчас успешная диагностика СДВГ в России во многом зависит не просто от компетентности врача, но и от его доброжелательности и опыта. Елисей Осин отмечает, что число неверных диагнозов стало снижаться. Такие выводы он делает, основываясь на том, что о других врачах рассказывают пациенты, а также на опыте коллег. Однако по-прежнему верный диагноз ставят реже, чем неверный. В частности, вместо СДВГ часто диагностируют неврологические отклонения — например, минимальную мозговую дисфункцию (ММД).

«Термин ММД был популярен у американских врачей в 60-е годы XX века. Его использовали для описания детей с поведенческими сложностями, но без очевидных психических расстройств, — объясняет психиатр. — Затем в США от ММД отказались, а в России продолжают использовать».

Также у детей с СДВГ часто диагностируют органическое расстройство, иначе говоря, поражение мозга, — такой же сомнительный, как и ММД, по мнению Елисея Осина, термин. Подобные диагнозы утверждают, что СДВГ — лишь последствие другой проблемы со здоровьем, а не самостоятельное заболевание, которое нужно лечить. В редких случаях вместо синдрома дефицита внимания и гиперактивности могут выявлять и шизофрению, и аутизм.

«Данных по выявлению СДВГ в России просто нет, — рассказывает Елисей Осин. — Но отдельные исследования говорят о том, что уровень диагностирования заболевания низок. У нас цифра чуть выше, чем, например, в Англии или Бельгии при похожих исследованиях. И из десятков детей буквально единицы получают какую-либо помощь в связи с расстройствами».

В обзоре ситуации с СДВГ в России, который представили профессоры кафедры нервных болезней педиатрического факультета РГМУ Андрей Петрухин и Николай Заваденко, уровень распространенности СДВГ в России составляет 7,6 %. Такой результат они получили во время локального медико-психологического обследования среди 537 московских школьников 7–10 лет. Согласно результатам обследования, СДВГ есть у 11,2 % мальчиков и 2,5 % девочек.

Кроме проблем диагностики, которые обозначил Елисей Осин, — например, идентификацию СДВГ с ММД, — Петрухин и Заваденко называют также и гипердиагностику. По их мнению, диагностические критерии СДВГ по МКБ-10 и DSM-IV нередко создают иллюзию, что синдром просто выявить. Это приводит к тому, что врачи не проводят дифференциальный диагноз с широким кругом других состояний и сразу ставят СДВГ.

Никакой поддержки и одно лекарство

Кроме детей синдром во всем мире лечат и у взрослых: «взрослый» СДВГ признали в 18 европейских странах. Одно из наиболее популярных веществ для медикаментозной поддержки пациентов в США и Европе — метилфенидат — в России запрещено законом как психостимулятор.

Покупка лекарств с другим действующим веществом — бупропионом, который выписывают при СДВГ и депрессии, — может обернуться уголовным преследованием по статье за контрабанду наркотиков. Так было, например, с Ольгой Калиновской из Волгограда, которая заказала бупропион по почте.

Назначение стимулирующих средств детям — один из основных вопросов полемики вокруг СДВГ и главная причина фактического отсутствия дифференцированного лечения заболевания в России. Для медикаментозной терапии при СДВГ в России доступен лишь один препарат — «Страттера». Это ингибитор обратного захвата норадреналина — нейромедиатора, который играет большую роль в разных мозговых процессах и, в частности, в процессе избирательного торможения.

Нервная система человека устроена так, что реагирует сразу на большое количество разных вещей, но в это время может концентрироваться на чем-то одном. Это возможно благодаря тому, что внутренняя система подавления «уменьшает громкость» других сигналов и помогает концентрироваться на одном, более важном.

Препарат «Страттера» повышает концентрацию норадреналина в мозгу, и «тормозить» нервную систему становится легче. Это должно помогать пациентам с СДВГ удерживать внимание на конкретной задаче и меньше отвлекаться.

«Насчет “Страттеры” есть два впечатления, — говорит Елисей Осин. — С одной стороны, исследования говорят, что это эффективный препарат. Благодаря этим исследованиям мы назначаем его достаточно часто. С другой стороны, отзывы пациентов и врачебные мнения говорят о том, что эффективности все-таки недостаточно».

В качестве альтернативы «Страттере», которая может вызывать побочные эффекты, для лечения СДВГ используют лекарства, не имеющие специального одобрения. Это, например, некоторые антидепрессанты или препараты для сердечно-сосудистой системы.

«Он у вас просто невоспитанный»

Восьмилетнему Лёне Звягинцеву из Екатеринбурга СДВГ диагностировали примерно четыре года назад. Его отец Иван говорит, что сын с рождения был беспокойным, но поначалу это не вызывало подозрения — ведь все дети такие.

«Еще он у нас всегда плохо спал. Эта проблема сохранилась после трех лет, поэтому мы пошли к неврологу, — рассказывает Иван. — На приеме Лёня вел себя чересчур шумно: дергал за ручки шкафов, капризничал, ходил по кабинету кругами. Врач сказала: "Он у вас просто невоспитанный" и прописала "Стугерон" и "Глицин"».

Действующее вещество «Стугерона» — циннаризин, он снижает возбудимость вестибулярного аппарата. Этот препарат часто дают грудничкам для улучшения кровоснабжения головного мозга. Эффективность же «Глицина» не доказана.

Когда стало понятно, что назначенные препараты не помогают, родители Лёни обратились к другому неврологу, который назначил курс «Атаракса».

Благодаря «Атараксу» Лёня начал нормально спать. Действующее вещество препарата — гидроксизин — оказывает седативное воздействие, нормализует сон, улучшает память и внимание. Однако к гидроксизину организм привыкает довольно быстро, поэтому вскоре проблема со сном вернулась. Мальчика снова повели к неврологу, где врач наконец озвучил очевидный диагноз и назначил «Страттеру».

«Первый прием лекарства — это было страшно. Ребёнок плакал и спрашивал: «Папа, почему мне ничего не хочется?», — вспоминает Иван. — Потом он у нас постоянно находился в пришибленном состоянии, стал много спать днём. Потерял аппетит, начал немного терять вес и стал раздражительным. При этом проблему неспособности концентрироваться препарат не снял».

Спустя какое-то время эффект «Страттеры» и вовсе начал ослабевать. Проконсультировавшись с неврологом, Звягинцевы сначала повысили дозу, а затем решили все-таки отменить препарат.

Пока школы находятся на дистанционном обучении, родители уделяют Лёне 90% времени — по-другому никак. Чтобы выполнить домашнее задание, ему требуется целый день с постоянными перерывами. Со сверстниками у мальчика регулярно происходят столкновения, потому что иногда он пугает их своей излишней активностью. Истерики без видимого повода, слезы, вспышки агрессии — неполный список симптомов, которые усложняют Лёне жизнь.

Уже год он не принимает никаких лекарств и не ходит на специальные занятия для детей с СДВГ: центр коррекционной педагогики «Спектрум-А», где Лёня обучался в прошлом году, закрылся из-за конфликта с министерством социальной политики. Других специализированных мест в Екатеринбурге нет.

Президент фонда помощи детям с аутизмом «Я особенный», частью которого и являлся центр «Спектрум-А», Александрина Хаитова считает, что социальная и образовательная сфера в России устроена так, чтобы «гасить» заболевание, а не оказывать поддержку. Специфическую помощь дети с СДВГ получить всё ещё не могут.

«Детям с СДВГ необходима не только медикаментозная помощь, но и создание определенных условий для социализации и обучения: занятия с психологами, дефектологами, опытными педагогами, — рассказывает Александрина. — Им нужно развивать свои способности, — а многие из них очень способные дети с математическими и творческими наклонностями — в комфортных условиях. Таких условий в России нет. Во-первых, всё это — препараты и образовательные центры — не каждому родителю по карману. Во-вторых, всё зависит от воли случая — от того, в какие руки попадёт ребенок в садике, в школе, насколько адекватны будут его родители».

С 2014 года специалисты фонда добивались создания системы поддержки для детей с расстройствами аутистического спектра и только в этом году смогли выйти с инициативой в Госдуму. С СДВГ же всё ещё сложнее: его не считают серьёзным заболеванием, родителей никто не просвещает, а медицина и социальная сфера в стране имеют слишком много слабых мест.

«В России структура, которая должна создавать условия для поддержки детей с СДВГ, буксует, — считает Александрина. — Прослойка между властью и народом, этот чиновничий аппарат, он слишком жирный и, к сожалению, “гасит” большинство инициатив. Поэтому на появление в ближайшее время системной помощи этим детям надеяться не приходится».